— Доброе утро, Донован, — сказала Элиза, разглядывая занятого уборкой слугу. — Вы сегодня работаете горничной?
— Миссис Ханикатт не держит горничную, мисс Триклбэнк. Она, правда, держит экономку, но сегодня миссис Эдисон прихворнула.
— Очень жаль это слышать. А сестра моя дома?
— Да, у себя. Работает над своей газетой. — Он приоткрыл дверь пошире. — Проходите, пожалуйста.
Слуга провел Элизу по коридору к бывшей гостиной, ныне превращенной Холлис в рабочий кабинет. В центре стоял стол, на котором высились стопкой номера газеты. Здесь, собственно, газета и создавалась. Холлис в данную минуту прикидывала предварительно верстку очередного номера.
— Ваша сестра и ее собачки, — объявил Донован.
— Замечательно! — воскликнула Холлис, не отрываясь от работы. Джек и Джон подбежали к Холлис, обнюхали ее, а затем улеглись поудобнее под столом. — Я заканчиваю работу, — сообщила Холлис. — Ты уже видела панталоны по новой моде? — Она была так взволнована, что чуть не задыхалась от восторга. — Они короче, чем раньше, и гораздо тоньше. А подвязывают их прелестной ленточкой. — Она протянула рекламный листок от известного фабриканта дамского нижнего белья. — Завтра я собираюсь к нему, нужно посмотреть образцы. Хочешь поехать со мной?
— Может быть, — ответила Элиза.
— А как ты здесь оказалась? — полюбопытствовала Холлис, снова наклоняясь над макетом номера. — Я думала, ты придешь только завтра. Где папочка?
— Он в суде, — сказала Элиза, падая в кресло. Холлис подняла на нее глаза и нахмурилась.
— Да что случилось? Ты какая-то подавленная.
— От Себастьяна никаких вестей вот уже три дня.
— Что? Вот ведь невежа! — Холлис расхохоталась. — Ну, не сердись на него, дорогая. Ему ведь приходится заниматься сотней дел сразу.
— Нет, что-то тут не так, — возразила Элиза.
— Почему ты так решила? — Холлис даже оторвалась от работы над газетой.
— Просто у меня такое предчувствие. — Она не хотела излагать сестре историю, которая произошла с ними в Ковент-Гарден, да и то, что открыл им с Себастьяном мистер Оутс. Еще слишком рано говорить об этом.
Холлис пристально посмотрела на нее, напряглась, потом снова откинулась на спинку кресла.
— Ах, боже мой! Стало быть, ты пошла и сделала это, так ведь?
— Сделала что?
— Влюбилась!