— Как это? — Роберт Рютт протер глаза, уставшие от неотступного вглядывания в лицо говорящего. — Не хотел, а написал прощальное письмо, и тут его кто-то убил и подбросил другое прощальное письмо? Простите меня, но что вы говорите? В этом же нет никакого смысла. Еще меньше, чем во всем остальном.
— Хм… — Во взгляде Джо не было симпатии. — Вы так думаете? Позвольте мне еще в течение нескольких минут продолжить мои абсурдные выводы. Я знал более длинные следствия, чем это, и думаю, что полиция не замучила вас избытком вопросов. По правде, мы здесь всего-то неполных три часа, и даже не допросили еще всех домашних. Поэтому я позволю себе, — он повернулся к остальным, — договорить все до конца.
— До конца? — спросила, прищурив глаза, Сильвия. — Вы в этом уверены?
— Абсолютно. До конца — это значит, до объяснения вам, кто и при каких обстоятельствах убил сэра Гордона Бедфорда.
Наступила мертвая тишина.
— О, Господи… — прошептала Агнес Уайт. И снова воцарилось молчание.
— Да… — Алекс сел и закурил сигарету. — Когда я дошел до того, абсурдного, как сказал мистер Рютт, вывода, я задал себе вопрос: что мы вообще знаем? Знаем только, что сэр Гордон этой ночью, перед смертью, написал письмо, в котором говорит, что устраняется с дороги двух любящих друг друга людей. Но ведь это письмо не подписано, и на нем нет отпечатков пальцев. Это значит, что, положенное перед любым самоубийцей, оно выполнит ту же роль, если только самоубийца будет соответствовать тому психологическому портрету, который имеется в письме…
— То есть? — не поняла Сильвия.
— Очень просто. Подумаем. Если бы, например, мистер Рютт влюбился бы в вас и вы ответили бы ему взаимностью, но при этом, одновременно, он испытывал бы такие мучительные угрызения совести, что мысль о подлости, которую он допустил по отношению к человеку, который опекал его, был его покровителем и работодателем, не позволила бы ему жить дальше, то не объясняло бы такое письмо этот шаг? Когда это стало мне ясным, то я понял, что только тот факт, что мы нашли мертвого сэра Гордона, заслонил нам с самого начала эту единственную логическую возможность.
— Как это? — Глаза Сильвии изумленно раскрылись. — Но ведь Роберт жив, а он мертв!
— Именно. Ну а если предположить, что капсула, найденная в кармане сэра Гордона, была предназначена для мистера Рютта, так же, как то письмо? Если слова «Потом быть с ней нежным» в IN MEMORIAM прочесть под этим углом зрения? Если фактом является то, что и с банки, и с кофеварки стерты все следы пальцев, а в IN MEMORIAM мы читаем: «Баночка, попросить его, чтобы всыпал обратно. То же с кофе», — тогда становится понятным, что достаточно мистеру Рютту прийти в кабинет, всыпать по просьбе сэра Гордона цианистый калий обратно в банку, а потом сварить кофе, и таким простым способом только его отпечатки пальцев останутся на ключевых местах при расследовании возможного самоубийства. Если к этому добавить прощальное письмо, напечатанное на машинке… И заметку в IN MEMORIAM: «Велеть ему написать несколько слов. Сжечь!» — то ясно, что сэр Гордон мог попросить мистера Рютта написать под его диктовку несколько слов, достаточных для того, чтобы на бумаге остались отпечатки пальцев…
— Да… но вы при этом исходите из предположения, что я спустился бы вниз, и тогда он убил бы меня, создавая видимость моего самоубийства. Но ведь все знали, что он работает в кабинете и что я приду… И буду вместе с ним.
— Разве? — Алекс с недоверием покачал головой. — При всех он договорился с вами на семь утра, а потом лично с вами — на шесть… Это значит, что если бы он спустился в кабинет в семь и застал вас мертвым, то никто не знал бы, что было иначе. Или он мог, например, выйти в фотолабораторию мистера Сирила, а без него всякое могло случиться…
— Но остался еще ведь я… — Сирил Бедфорд пожал плечами. — Гордон договаривался с мистером Рюттом на семь при всех, а на шесть при мне и со мной.
— Ох, я ведь вовсе не утверждаю, что вы тоже хотели убить мистера Рютта. Вы вообще не хотели убивать…
— Благодарю вас… — Сирил усмехнулся и кивнул головой.
— Не за что… — ответил Джо. — Мы ведь еще все не выяснили. Так вот, думая о личности убийцы, надо было принимать во внимание всех присутствующих. Каждый из вас мог убить сэра Гордона, во-первых, потому, что вы все находились здесь в момент его смерти, а во-вторых, потому, что каждый из вас имел больший или меньший повод, чтобы от него избавиться. Даже для мисс Агнес, если вы помните, я придумал повод. Да, но если сэр Гордон хотел убить мистера Рютта и планировал это убийство на сегодняшнюю ночь, а все на это указывает: стертые следы с кофеварки и банки с ядом, заметки в IN MEMORIAM, письмо, которое написал сэр Гордон, капсула в его кармане, ну и тот факт, что у него был повод, так как между мистером Рюттом и миссис Сильвией зародилась любовь, то воспользоваться этим мог только убийца, который об этом знал. Только тогда, подбросив абсурдное письмо о финансовых злоупотреблениях Бедфорда, убийца мог бы, при расследовании, обратить внимание полиции на обитателей дома, потому что все стало бы явным, то есть стали бы явными отношения, связывающие миссис Сильвию и мистера Рютта. В лучшем случае они оба выкрутились бы, но при этом были бы полностью скомпрометированы прессой, а в худшем, возможно, стали бы жертвами процесса косвенных улик. Не забудем, что оба они окажутся в ситуации, которой не позавидуешь, если только будет подтверждено, что сэр Гордон убит. Но кем мог быть человек, который знал, что сэр Гордон хочет убить Рютта? Не мог быть им Рютт и, по понятным причинам, миссис Сильвия. На следствии миссис Юдита Бедфорд показала, что напала на след любовных отношений миссис Сильвии и мистера Рютта благодаря общему каминному дымоходу, через который она их подслушивала. Если не считать этого, то в остальном они были прекрасно законспирированы.
— Змея… — проговорила Сильвия, глядя на пожилую женщину глазами, в которых не было ненависти, а только удивление. — Как ты могла ему сказать?
— Не говорила я ему! — отперлась Юдита. — Никогда бы ему не сказала!
— Это правда… — Алекс кивнул. — Но вы сказали об этом своему мужу. Сказали уже после отъезда сэра Гордона, миссис Сильвии и мистера Рютта.