Разновидностью запрета является табу. Табу – это запрет, налагаемый на определенное действие, слово, предмет; в первобытной культуре считалось, что нарушение этого запрета вызовет кару со стороны сверхъестественных сил. В современном понимании табуизируемые действия – это запреты имперсонального характера, опирающиеся на нормы здравого смысла в общении. Можно выделить три типа коммуникативных табу:
1) жёсткие запреты, касающиеся вульгарного, грубого и непристойного поведения (требование избегать неприличных выражений, намеков, жестов в присутствии незнакомых людей, детей и женщин, в официальных ситуациях; эти выражения касаются сексуальной сферы и сферы физиологии человека), в современных условиях эта разновидность табу нарушается все чаще, но вряд ли можно согласиться с тем, что такое положение дел свидетельствует о демократизации общения и не подлежит противодействию;
2) естественные запреты, касающиеся норм поведения, вытекающих из учета чувств людей: нельзя смеяться на похоронах, произносить проклятья на свадьбе, задавать интимные вопросы незнакомцам, показывать знаки открытого неуважения старшим и т.д.; тот, кто нарушает такие запреты, нарушает тем самым постулат рациональности общения;
3) конвенциональные запреты определенной культуры, связанные с нормами общения в той или иной социальной группе или этнокультурном сообществе в целом (таковы, например, конфиденциальные вопросы о сумме доходов, обращенные к малознакомым людям в Англии и США, если только эти вопросы не задает налоговый инспектор, вопросы, касающиеся здоровья, если их не задает врач, конфессиональной принадлежности, если их не задает тот, кто имеет на это право). К таким знаковым запретам относятся избегаемые обороты речи (носители диалекта, общаясь между собой, избегают литературных словоформ, общеизвестен пример относительно ударения в слове
Важной характеристикой поведения языковой личности являются реализуемые этой личностью коммуникативые стратегии. Стратегии общения представляют собой "цепочку решений говорящего, его выбор определенных коммуникативных действий и языковых средств" либо "реализацию набора целей в структуре общения" (Макаров, 1998, с.137). Стратегии общения в самом широком плане определяются, по мнению А.А.Романова (Цит. по: Макаров, 1998, с.138), как "тип или линия поведения одного из коммуникантов в конкретной ситуации общения, которые соотносятся с планом достижения преимущественно глобальных (а иногда и локальных) коммуникативных целей в рамках всего сценария функционально-семантической репрезентации интерактивного типа". Иначе говоря, стратегии общения прямо соотносятся с интенциями коммуникантов, если интенции носят глобальный характер, то имеются в виду собственно стратегии дискурса, внутренне присущие ему. Если же речь идет о достижении частных целей в рамках того или иного жанра определенного типа дискурса, то говорят либо о локальных стратегиях, либо о коммуникативных тактиках.
В ином ключе соотношение коммуникативных стратегий и тактик прослеживается в понимании тех лингвистов, которые соотносят стратегии с прагматикой общения, т.е. достижением определенных коммуникативных целей, а тактики — с языковым (или риторическим) наполнением коммуникативных ходов (Гойхман, Надеина, 1997, с.208). Такое понимание различия между стратегиями и тактиками общения представляет собой неявное дополнение к известной дихотомии глубинных и поверхностных структур высказывания, по Н.Хомскому.
М.Л.Макаров (1998, с.138) убедительно доказывает, что в современной прагмалингвистике понятие коммуникативных стратегий обнаруживает весьма широкую вариативность в работах различных ученых: говорят о стратегиях связности текста, пропозициональных, продукционных стратегиях, а вместе с тем и о сценарных, стилистических стратегиях. Сюда же относятся эмотивные стратегии в поэтическом тексте и аргументирующие – в научном.
Заслуживает внимания монографическое исследование О.С.Иссерс (1999), специально посвященное коммуникативным стратегиям и тактикам русской речи. В самом общем плане автор определяет стратегию как комплекс речевых действий, направленных на достижение определенной цели. Отмечается, что стратегии как разновидность человеческой деятельности имеют глубинную связь с мотивами, управляющими речевым поведением личности, и явную, наблюдаемую связь с потребностями и желаниями (Иссерс, 1999, с.57). К числу наиболее существенных мотивов человеческого поведения автор относит желание быть эффективным (т.е. реализовать интенцию) и необходимость приспособиться к ситуации. Эти мотивы являются первичными, но не единственными в общении. К числу вторичных целей общения, по мнению Дж.Дилларда и его соавторов (цит. по: Иссерс, 1999, с.58–59), относятся цели, связанные с самовыражением (identity goals), с эффективным взаимодействием коммуникантов (interaction goals), со стремлением говорящего сохранить и приумножить значимые для него ценности (resource goals), с желанием говорящего избежать отрицательных эмоций (arousal management goals). Первичные цели общения лежат в основе коммуникативного процесса, вторичные определяют выбор речевого материала и тип речевого поведения. Важно отметить то обстоятельство, что коммуникативные стратегии говорящего и слушающего могут совпадать и различаться, при этом участники общения неизбежно меняются своими коммуникативными ролями в диалоге, поэтому более точным было бы обозначение участников общения как коммуникативных партнеров, если мы не сталкиваемся с намеренным или помимовольным нарушением принципа кооперации в общении.
О.С.Иссерс строит типологию коммуникативных стратегий, базирующуюся на наиболее значимой для говорящего иерархии мотивов и целей и включающую также вспомогательные стратегии, способствующие эффективному ведению диалога. Основной стратегией признается семантическая (когнитивная), например, дискредитация третьего лица или подчинение партнера, вспомогательными — прагматическая (построение имиджа, формирование эмоционального настроя), диалоговая (контроль над темой, контроль над инициативой), риторическая (привлечение внимания, драматизация) (Иссерс, 1999, с.108).
Рассматриваемая типология представляется весьма обоснованной, вместе с тем, на наш взгляд, типология стратегий того или иного типа институционального дискурса либо его жанра должна включать соответствующие социальному институту мотивы и цели. В таком случае анализ стратегий дискурса становится не только прагмалингвистическим, но и социолингвистическим. Понятия "мотив" и "цель" детально разработаны в психологии и в полной мере применимы к анализу личностно-ориентированного дискурса. Цели в реальном общении формулируются и осознаются достаточно редко, это происходит только в случае подготовленной речи, а такая речь не совсем отвечает требованиям естественного диалога. Не случайно Х.Г.Гадамер говорил, что планируемый диалог есть фикция, мы вступаем в реальный диалог, имея лишь общее смутное представление о его возможном развитии.
Поведенческие характеристики языковой личности прослеживаются в тех пресуппозициях, которые лежат в основе порождаемых и интерпретируемых смыслов.
Сопоставление оценочных кодексов различных культур дает основание выделить ценностные приоритеты, выступающие в качестве оценочных пресуппозиций значения слова и высказывания. Оригинальная работа выполнена на стыке антропологии, социологии и лингвистики (Hsu, 1969). Автор книги, китаец, долгое время живущий в США, строит систему постулатов и следствий применительно к поведенческим нормам в Китае и США. В качестве исследовательского корпуса взяты данные полевых наблюдений, юридические кодексы, философские, религиозные, этические труды, художественные произведения (романы), публицистика, пословицы и сентенции, а также отчеты о преступлениях и нарушениях общественного порядка. Сопоставлению подверглись различные поведенческие сферы (отношения родства, взаимоотношения детей и взрослых, состязательность, отношение к власти, к религии, к идеалам и т.д.). Исходным моментом сопоставления было взяты отношения в семье, а именно — два типа родственных приоритетов: 1) муж — жена; 2) отец — сын. Первый тип отношений характеризует американскую ценностную систему, второй — китайскую. Приведем некоторые постулаты и следствия, иллюстрирующие различие в ценностных пресуппозициях:
Приведенные ценностные постулаты лежат в основе поведенческих стереотипов и отражаются в реакциях людей в типовых ситуациях общения. Так, демонстрация нежной привязанности взрослых детей к престарелым родителям вызывает недоумение и насмешку у американцев, но считается достойным поведением у китайцев, вместе с тем проявление любви и симпатии к супругам расценивается в Китае как неподобающее, нескромное поведение (требуется прежде всего соблюдать приличия), в то время как в Западной Европе и в США люди не стесняются демонстрировать свою любовь в присутствии посторонних. Отметим, что речь идет о стереотипах поведения, допускающих индивидуальное отклонение, с одной стороны, и сформулированные выше постулаты значимы только в сопоставлении различных культур, с другой стороны.
Данные экспериментальных социолингвистических исследований подтверждают правомерность выделенных постулатов поведения. Так, японским и английским информантам было предложено завершить неоконченные высказывания. Приводятся характерные ответы:
Межкультурное изучение стереотипов поведения на основании ответов русских и азербайджанских студенток позволяет выявить существенный параметр моральных норм, лежащих в основе поведения: “... при общей сходной картине “что такое хорошо” и “что такое плохо” для азербайджанских и русских девушек первые делают больший акцент в осуждении нарушений правил поведения в интимно-личностной сфере, в то время как вторые — на осуждение социально неприемлемых форм поведения” (Петренко, Алиева, 1988, с.34). Например, такой поступок, как “сделать мужу замечание в присутствии его друзей” не является весьма значимым для русской выборки и очень значим для азербайджанской выборки, в то время как обратная картина наблюдается в оценке поступка “вскрыть и прочесть письмо, пришедшее мужу от незнакомой женщины”.
Оценочные пресуппозиции образуются в коллективном сознании речевого коллектива на основании стереотипных ситуаций, включающих некоторое развитие событий, желательных или нежелательных для участников общения. К числу таких ситуаций относятся ситуации статусного неравенства, т.е. моменты общения вышестоящего с нижестоящим. Такие статусно-оценочные ситуации неоднородны и включают похвалу, просьбу, комплимент, критику, оскорбление и т.п. В данной работе речь идет не о констатируемом статусном неравенстве, например, общение старших и младших, начальников и подчиненных, а об особых типах неравенства, возникающего в том случае, когда говорящий присваивает себе право быть вышестоящим.
Приведём примеры критических высказываний в форме сентенций:
(1)
(2)