Ваш замок, который возвышается на английской земле на протяжении тысячи лет, простоит еще столько же в Коннектикуте, когда нас с вами уже не будет в живых. Картины навсегда найдут убежище в замке и будут приносить радость многим поколениям людей, которых нам не доведется узнать. Теперь понятно, почему я так хочу купить этот замок? Этот кусочек Англии? Кстати, я ведь и сам англичанин, благодаря моим предкам.

Леди Мэри кивнула головой в знак понимания, Кэт последовала ее примеру, но мужчины оставались мрачными.

— Я вспоминаю то время, когда моя мать покупала свои картины. В самом начале она в них ничего не смыслила и выбирала их, подчиняясь интуиции. Но по мере того, как коллекция увеличивалась и она привыкала к своим картинам, пришло понимание. Она начала чувствовать подлинное искусство. Однажды она купила у одного старого итальянца в Венеции картину Фра Анжелико, которую тот использовал в качестве разделочной доски для рыбы. Моя мать не знала тогда ее ценности, она ей просто понравилась. И вообще ценность приобретаемых картин ее не интересовала. Отец абсолютно не мог понять этого.

Незадолго до своей смерти она сказала мне — это была одна из последних фраз, которую я от нее услышал: «Джон, позаботься о моих картинах». И я это сделаю. Я хочу, чтобы они продолжали жить и приносить радость людям, не только в память о моей матери, но и в память о художниках, которые их создали.

Моя мать понимала этих художников, то, что они хотели сказать в своих полотнах. Она могла часами созерцать картину, как бы растворяясь в ней. В современном мире такой любви почти не осталось. Сэр Ричард, я не откажусь от своей цели. Даже если мне не удастся купить ваш замок, я найду подобный где-нибудь в другом уголке Англии.

Джон Блэйн обернулся к Филиппу Уэбстеру и сказал:

— Сожалею, мистер Уэбстер, наш договор расторгнут.

— Я не одобряю ваш поступок, Джон, — запротестовал мистер Холт.

Джон Блэйн улыбнулся:

— До отъезда в Лондон мы с вами еще встретимся в гостинице.

Дэвид Холт кивнул всем присутствующим в знак прощания, взял свой портфель для документов и молча вышел. Джон Блэйн сделал было движение, чтобы последовать его примеру, но остановился и, прикусив губу, протянул руку Уэбстеру со словами:

— Прощайте! Представляю себе, какую битву вы развернули бы в случае процесса! Но это излишне. Вы выиграли без боя.

— Очень рад, мистер Блэйн. Вы — щедрый противник, каких мало.

— Вовсе нет. Возможно, я просто не боец. Одного на семью вполне хватит, думаю. Мне не хотелось бы глупыми ссорами запятнать такой чудесный проект. Прощайте, сэр Ричард, леди Мэри! Ваше место здесь, в замке. Вы — его неотъемлемая часть, так же как часть всего того, что он означает для Англии и для всех нас в этом мире… Мисс Уэллс.

Он не подал руки Кэт и она это заметила. Ни за что на свете она не сделала бы этого жеста первая! Она подняла голову, и взгляды их встретились. В глазах Джона Блэйна промелькнул хитрый огонек:

— Пусть теперь ваша лягушка живет спокойно. Греться ей теперь на своей кувшинке до конца дней своих!

Он уходил с сожалением, бессознательно улыбаясь им с задумчивым видом. Эти люди были ему глубоко симпатичны. Они жили в мире с самим собой — хотя и принадлежали другой эпохе — чтобы не бояться его богатства и влияния. Они вызывали к себе чувство доверия. Необъяснимая любовь и привязанность к сэру Ричарду и леди Мэри согревали его сердце, и он удивлялся этому. И Кэт — он так называл ее в глубине своей души — тоже каким-то образом принадлежала этим двум существам. Он хотел понять это, но пока еще не мог. Эта девушка обладала удивительной грацией, какой-то особенной здоровой красотой. Она была загадкой в его глазах. Было что-то трогательное в ее маленьком росте, в ее хрупкости, что делало забавным ее уверенность в себе и всезнающий вид. Ее доброе сердце, ее непринужденность, ее лицо, лишенное всякой косметики, приятно контрастировало с молодыми назойливыми девушками из его окружения. Он был почти уверен, что даже его отец не решился бы спорить с ним по поводу Кэт, если бы он ее увидел. На этот раз он был бы с ним единодушен настолько, что согласился бы отказаться от Луизы.

Леди Мэри встала.

— Еще не все сказано, — промолвила она и посмотрела на всех вопрошающим взглядом. — Нам есть еще о чем поговорить. Мы можем это сделать за обедом. Мистер Блэд, должно быть, умирает с голоду.

Сэр Ричард поднялся и встал рядом со своей женой. Джона взволновала их солидарность. Они так и останутся в его памяти, стоящие рядом друг с другом в величии прошлого. Им повезло, что они стареют в таком великолепии.