— Это специально для нее Россини дописал в оперу «Севильский цирюльник» арию? — спросила я с умным видом.
К сожалению, кроме этого и, конечно, либретто Бомарше, я вряд ли что вспомню, хотя слушала комическую оперу у себя неоднократно. Да и здесь по лондонским салонам уже давно гуляли написанные от руки нотные партитуры особенно забавных мест.
— О, вы тоже любите музыку? — галантно поинтересовался граф.
— Очень! Еще я безумно люблю «Севильского цирюльника».
— Да? Его весной освистали в Париже, — с пренебрежением сообщил лорд.
— Ничего, французы его еще не одно десятилетие будут слушать, — уверенно сказала я, и тут до меня дошло, что я творю: выбалтываю информацию из будущего. Раскрыв глаза, я ждала реакции Инсбрука на мои слова, но все было нормально.
Он мне то ли не поверил, то ли не обратил внимания, а лишь недоверчиво улыбнулся и уточнил:
— Так вы согласны?
— Это зависит от бабушки. Если ее самочувствие не улучшится, то прошу меня извинить…
— Джил, милая, даже не вздумай! Если хочешь, возьми с собой мою компаньонку! — Бабушка нахмурилась, нервно постукивая лорнетом о ладонь. — Вы помолвлены, ничего страшного, если в оперу тебя проводит лорд Инсбрук и миссис Торп, я ее предупрежу.
— Хорошо. — Я вежливо перевела равнодушный взгляд на графа: — Милорд, я согласна сопровождать вас.
Граф встал, поклонился и отбыл из комнаты в сопровождении дворецкого.
— Ну все, иди собирайся, — мягко сказала графиня, поднимаясь из кресла. — Ты сегодня должна быть самой красивой невестой в театре.
Глава 4
События ускоряются
Вечером заехал за Джил в своей старой закрытой карете, доставшейся мне еще от отца. Я сидел в ней, вспоминая, что еще из своего имущества он не успел проиграть… Наверно, только это.
Дождь, накрывший город влажной пеленой, и не собирался кончаться, навевая грустные воспоминания. Крупные капли настойчиво стучали по крыше кареты, сливаясь в созвучии с копытами лошадей.
В гостиную графини Торнхилл провел дворецкий, который меня уже не приветствовал как принято, видимо воспринимая как члена семьи. Я вальяжно сел на диван и стал внимательно рассматривать безмолвного слугу. Заметно, что я его сильно раздражаю. И где графиня только таких берет? Небольшого роста, с густой светло-соломенной шевелюрой и шрамом над бровью, он напоминал мне льва, побывавшего в хорошей переделке, или насельника тюрьмы Ньюгейт на пенсии. Видимо, мой пристальный взгляд его нервировал, так что он нехотя предложил:
— Милорд, вам чай или что другое?