— Как вам сказать… Воксхолл я увидела впервые вчера. Но мне очень мешал туман… Я ходила, смотрела, смотрела, но кроме дальних беседок мне не удалось ничего как следует разглядеть.

Невоздержанная ночь графа дала о себе знать: когда я начала говорить, он резко сел. Повезло, что за ним стояла скамейка!

— И когда вы это все изучали в тумане? — странным голосом спросил граф.

— Ночью, перед фейерверком… — с удивлением пояснила я.

Граф затих, внимательно осматривая свои сапоги. Потом поднял голову и сказал:

— С этого момента на все подобные посещения Воксхолла вам придется приглашать меня!

Я сделала реверанс и холодно произнесла:

— Как скажете, милорд! — злясь про себя и на себя: ну и с чего я разоткровенничалась?! Непонятно. Потом подошла к своему коню. На него же без грума и при свидетелях не сядешь! Седло-то дамское…

Инсбрук молча подставил руки, чтобы я села, и, когда мой конь тронулся, вдогонку крикнул:

— Я все равно заеду за вами в три часа, можете не прятаться.

— Благодарю, милорд! — сказала я и коротко кивнула.

К дому графини Торнхилл лорд Инсбрук сопровождал меня молча. Прощаясь до новой прогулки, лорд сделал такое серьезное лицо… а в глазах плясали смешинки. Вспомнил нашу скамейку… Вежливо поклонившись лорду, я передала поводья Рольфу и вошла в дом.

В гостиной уже ожидала бабушка. Она нервно оглядела меня с головы до ног и сказала:

— Мистер Гарри очень о тебе беспокоился…

— Ябеда, — тихо проворчала я, отворачиваясь.

— Нет, ты неправа. Он сильно беспокоится, потому что любит тебя, и боится, что ты по неопытности навредишь себе.

— Да, бабушка, я понимаю, прости, — устало согласилась я, молясь, чтобы никто не видел нас с лордом на скамейке.