Сегодня день выдался на редкость суматошным. До обеда я тренировалась. Мне было просто необходимо чем-нибудь загрузить свое тело, не привыкшее к покою. Иначе… казалось, что я сойду с ума от излишка ненужной энергии.
Единственное, что я могла делать, не нарушая исторических предписаний, — это освоить конные прогулки. Кстати, это было тем самым, чего я никак не могла добиться на станции, хотя в точности изучила все теоретические нюансы. Сегодня я загоняла двух кобылок до нервной дрожи, зато теперь чувствовала себя уверенно на любой лошади, обитавшей у бабушки в конюшне.
Конечно, серьезно овладеть навыками за две недели я бы не смогла, но основы постигла и даже начала немного рисковать — к неудовольствию старого грума, который все это время скептически наблюдал за моими потугами. Ведь вживую я коней никогда не видела и первое время даже немного их побаивалась, чем вызывала презрительное фырканье жеребца и высокомерно-снисходительные улыбки у престарелого Гарри.
Я уже поняла, что бабушке чрезвычайно свойственно милосердие: она собирала людей без будущего, заботилась о них и помогала обездоленным. Вот и своему верному Гарри она не раз предлагала купить небольшой домик и наделить пенсией, но он упорно отказывался, предпочитая энергично возиться с лошадьми при графине. Бабушка ценила подобную преданность, поэтому в Лондоне новых грумов у нее не было.
Я подозревала, что у нее в доме нашли себе прибежище опозоренные служанки и бывшие узники Ньюгейта. Она настоящая христианка, которая серьезно относилась к вере не по букве, а по духу.
Я совсем позабыла о визите графа, назначенном на полдень. И, появившись расхристанной после тренировки, шокировала его. А он меня окончательно разочаровал… Теперь не буду обращать внимание на то, как он выглядит. Для меня граф навсегда останется высоким и элегантным мужчиной с злым взглядом. Инсбрук хоть и улыбался, но его темные глаза смотрели на меня, прагматично оценивая, словно коня на ярмарке. И бабушка явно была расстроена.
Тон его голоса был вежливо ледяным. Интересно, чем это я вызвала такое неудовольствие? Хотя… что за самолюбие и обиды?! Мне срочно нужно наладить с ним отношения, иначе проект осложнится. Пока все шло просто чудесно, он сам меня нашел и предложил вступить в брак… На такое ведь точно никто не рассчитывал!
В час дня нам нанесла визит бабушкина подруга с двумя внучками. Виконтесса Клифтон, крупная женщина с низким голосом, выглядела благодаря излишним пропорциям тела моложе бабушки.
Я повела двух девушек в розарий за домом. Внучки виконтессы, девицы чуть постарше и помладше меня, вначале держались сухо, исключительно в границах холодной вежливости, но постепенно, вспоминая подробности вчерашнего бала, развеселились.
Старшая мисс, невысокая, хрупкая брюнетка, хихикнула, прикрыв ладошкой рот, и спросила:
— Теперь все говорят, что у вас с графом Инсбруком была длительная романтическая связь, но дедушка нам сегодня во всем признался…
Я хотела узнать, в чем же признался виконт Клифтон, но девушку перебила младшая сестра Виолет:
— Под нажимом бабушки… он признался… — Она была внешне копия старшей, Беллы, но чуть более кругленькая.
— Да, все так. — Белла солидно кивнула. — Под нажимом бабушки дедушка признался, что это он вчера вечером в мужском клубе рассказал графу о вас.
Я любезно ответила:
— Теперь я знаю, кого мне благодарить за лучшего жениха в Лондоне.
Девчонки, переглянувшись, глупо захихикали, не размыкая губ.
Что же там такое и почему виконту понадобилось графу обо мне рассказывать? Никак не выказывая своего любопытства, я улыбнулась вместе с ними. Благо это просто моя работа, иначе на месте настоящей ранимой барышни девятнадцатого века мне было бы больно от их любопытства и глупости.
Я начала было показывать гостьям лучшие розы бабушки, особо выделив собственных любимиц, но девушки, слушая меня вполуха, вновь и вновь переводили разговор на скандальную помолвку.