К восьми я уже полностью готова.

Сегодня на мне простое серебристое платье на тонких бретельках. Элина Сергеевна сказала как-то, что серебро хорошо оттеняет медь моих волос. В дополнение выбираю пиджачок из светло-зелёного атласа — вечерами всё-таки прохладно — и лёгкие, светло-зелёные же, туфли-лодочки. Волосы лишь прихватываю «крабом». Просто, без изысков. Я ведь лишь дополнение к его пиджаку. Такая же вещь.

В качестве украшения снова надеваю хризолитовую «капельку». Так со мной будет частичка Вадима.

Мне страшно представить через какой ад, по вине Ресовского, проходит мой любимый. Ведь Вадька не из тех мужчин, которые срываются на женщинах, вымещают зло и обиды. Он…благородный. Он в курсе ситуации. Я сказала ему о свидании, и он одобрил — мы придерживаемся легенды. Но… ревность — она ведь иррациональна. А сама ситуация порождает неуверенность и сомнения. Конечно, Вадим этого никогда не покажет. Никогда не унизит меня сценами и претензиями. Даже находит в себе силы приободрить. Только мне от этого нелегче.

Ощущаю себя гадкой, низкой, предательницей.

Мне хочется, чтобы всё скорее закончилось. Что исчезла эта двоякость…

А ещё — я не хочу встречаться с Ресовским, ходить с ним на свидания. Потому что… Потому что он странно, неправильно на меня действует.

Вот и сейчас сижу, жду, убеждаю себя, что люблю Вадима, а сама — утыкаюсь носом в пиджак Ресовского, вдыхая аромат, которым пропиталась вещь — терпкого парфюма, дорогого табака и чего-то ещё, личного, тонкого…

Мне нравится этот запах.

И я злюсь на себя за это.

Дверь распахивается и влетает мать.

— Негодная! — кричит она. — Аристарх Иванович приехал! А ты тут сидишь, не встречаешь!