— Иди на корму, а то нос заторбанивает[24]).

Мы описываем широкую дугу по рейду. Слева остается маяк. Быстров правит в порт, туда, где стоит маленькая шхуна. Это не спроста… Матрос опускает парус и аккуратно подбирает мякоть. Баркас едва касается носом пристани. Какой-то паренек на берегу ловит брошенный ему конец. Наш баркас покачивается на волнах борт о борт с шхуной. На шхуне появляется фигура татарина. Он с любопытством смотрит на нас.

— Здравствуй, — говорит ему Быстров.

— Здравствуй.

— Откуда?

— Из Балаклавы.

— Давно?

— Утром пришли.

— С грузом?

— Есть немножко.

— Что?

— Арбузы, — и вдруг окрысился, — а тебе что?

— Так, ничего…

Я лежу на носу баркаса. Море плещется у бортов. Быстров закуривает свою крымскую дрянь «по особому заказу» и косится на шхуну. Ноздри его ходят, как у гончей собаки. Наш матрос спокойно сидит на банке и курит махорку. Я не выдерживаю и набиваю трубку душистым сухумским табаком. Синий дымок плывет по ветру к шхуне. На палубе шхуны вскоре появляется татарин и смотрит на меня.

— Куришь?

— Угу.

— Какой табак?

— Сухумский.

— Тц! Такой человек — и сухумский табак!

— А что?