12

…… декабря, 1991.

Брюхо Вадика Романова, должника, проходимца без крыши и обворованного жениха, распирал длинный, широкий кинжал – ему казалось, не меньше того полотна, за которое он держался на пару с Ахмедом.

Вадим замычал, пошевелил указательным пальцам и заставил себя перевернуться на спину.

Оказавшись на спине, он погладил пузо. Снаружи ничего не торчало, следовательно, эта гадость находилась внутри. Он приподнял свинцовые веки и увидел рядом с собой револьвер. Потом – куртку.

– М-м-м-м-м-м-м-м-м…

Он дотянулся до кожанки, сунул руку в карман. Скорее всего, машинально, чтобы достать сигареты. Вместо сигарет на ковер высыпалась какая-то мелочь.

– Настя, засранка, – пробубнил Вадик. – На чай оставила воровка трахнутая! Я ж придушу тя, зараза! M-м-м-м-м-м-м-м… Че мне налила, блин? «Кока-кола», твою мать!

Наконец, он отыскал сигареты, предпринял самоотверженную попытку сесть, и она удалась. Затем подполз на карачках к унитазу, раковине и включил воду.

Минуту, не меньше, он просто пил.

А спустя еще несколько минут портье услышал на лестнице шум. Это постоялец-трудяга из восьмого номера спускался со второго этажа: в его бледных губах висела не прикуренная сигарета, его ноги едва волочились. Чтобы не грохнуться с лестницы, он перебирал руками по стене.

Полагая, что работа над дипломом истощила студента, хозяин гостиницы сочувственно улыбнулся:

– Дело продвигается? – поинтересовался он, однако быстро понял, что здесь не тот случай.

Разбухшее рыло клиента из восьмого номера выглядело ужасно. Кое-как добравшись до фойе. Вадим важно сунул руки в карманы, сделал несколько заплетающихся шагов и свалился под рождественскую елку к радостным гномам из пенопласта.

– Что с вами?! – струхнул портье.

Вместо ответа Вадим громко зевнул.

– … Я где? – спросил он.

– В гостинице, – прошептал портье. – В Таллинне.

– А какое сегодня число?

– Двадцать второе.