Мне нравилась Роза. Она умышленно сделала себя желанной. Бросила меня в ураган незнакомой чувственности. Странным, непонятным образом вела меня сквозь него.

Показывала уникальность моих чувств.

Когда мне нравится книга, я знаю, что она одновременно нравится многим другим и, большей частью, по той же причине. Открытия, сделанные в книге, не принадлежат мне. Я просто пополняю толпу знатоков, восторгающихся миром, раскрытым гениальным писателем.

Чувственность, которой Роза соизволила делиться со мной, непостижима и недостижима никому в природе. Нашу тайну знаем только мы. Пусть остальные догадываются о ее существовании, все равно ничего не ведают о ее сути.

Роза преподносила мне дар желания. Не взрослого, о котором я не буду ведать еще долгое время, а юношеского. Непорочное, непонятное. Ненасытное… не по шкале удовлетворения, а по отсутствию средств измерения бездны, в котором обитало. То самое желание, которое было безвозвратно потеряно на пути к взрослению.

Я ненавидел Розу …

…противоречиями, обрушившимся на меня

…безволием, обратившего меня в раба, закованного в колодки прихотей ее переменчивых желаний.

Я тренировочный мячик в руках искусного жонглера. Мгновение я ощущаю тепло ее руки. Следующее – невесомый несусь вверх ускоренный ее импульсом. Достигаю покоя на высоте. Начинаю падение то ли в ее мягкие теплые руки, то ли на холодный жесткий камень под ее ногами.

Подарив необыкновенное состояние, она тут же отнимала его, не давая возможности насладиться им. А крохи, которые все же перепадали, тут же втягивали в водоворот стыда. Она дразнилась. Задиралась. Испытывала пределы моего терпения.

Изготовила из меня тренировочный механизм, безвольную игрушку, подопытного кролика. Использовала для какой-то непонятной цели. А мне не нравится, когда я что-то не понимаю.

Тридцать четыре. Я встречал в жизни мужчин не желающих взрослеть. Забудем о них на время. Обратимся к обычным. Секретно, и эти представители сильной, как они себя скромно величают, половины человечества липко цепляются за детство. Взяли за правило, жизнь – это игра, а игра – жизнь. Забавляются анекдотами – какая женщина будет тратить взрослость на сочинение смешных рассказиков про блондинов или свекровей. Даже когда мужчина начинает играть во взрослость, делая изобретения и открытия, он фактически возвращается в детское увлечение конструктором.

Сколько можно отыскать женщин, которые поиграв с куклой в детстве, делают ее объектом профессионального интереса. В тех же случаях, когда в дополнение к своим профессиональным интересам, стряпанью, уборке, множеству других придуманных обязанностей, женщина все же решает поиграть с куклой, то делает это весьма странным образом. Ее не устраивает нормальная, знакомая с детства целлулоидная, ей непременно нужна взрослая из плоти и крови, которую ей приходится в мучениях рожать.

К тридцати четырем годам я встретил единственную женщину, которая пожелала застрять в детстве. Это Роза. У меня есть на то несколько объяснений. В день первой встречи Марианета обвинила меня в фантазерстве. Думаю, она ошибалась. В шестнадцать я не был фантазером. Я был занят важным делом – взрослением. Фантазером я стал позже, когда сбросил кокон детства, а новая взрослая одежка пришлась мне не по вкусу, когда из множества объяснений Розиного поведения выбрал то, которое более всего возвращало меня в безнадежно оторванные от реальности наивные детские фантазии. Вдумайтесь, как это характеризует меня.

Роза знала, что я смогу оценить ее ум, желание изменить мир, помочь забияке, воителю правды обрести счастье в окружающей ее несправедливости. Роза не могла силой вытолкнуть меня из детства и приблизить к себе. Взросление мужчины – очень сложный, долгий и в большинстве случаев безуспешный процесс. Кроме того, она знала мамину установку, по которой мне предписано было «не торопиться». Роза не стеснялась нарушать любые законы, за исключением тех, что установлены мамой. Тогда она решилась сама зацепиться за детство и поджидать меня там, а потом последовать за мной, когда я вырвусь из него. Так она придумала детскую игру «выпрыгивающее сердце». Довольно взрослая игра, если бы играла в нее без свидетелей, присутствие которых не давало нам увлечься и ненароком выскочить из детства, когда мы оба еще не были к тому готовы.

***

На той прогулке мне было только десять, большая часть ранее сказанного еще только предстояла.

Мама и Роза неожиданно останавливаются и продолжают разговаривать, уже стоя на месте. Странно. Следуя правилу «любая случайность имеет свое объяснение», начинаю изучать прилегающую местность.

На противоположной стороне улицы группа ротозеев собралась вокруг раскладного столика. Ничего другого примечательного в окру̀ге заметить не удалось. Получив мамино разрешение, пересекаю улицу и начинаю наблюдение за происходящим.

Действия разворачиваются не на раскладном столике, как мне показалось вначале, а на двух картонных коробках, установленных одна на другой. Маленький цветной шарик, гуттаперчевый или каучуковый, накрывается наперстком, два других точно такие же наперстка пустые. Игрок начинает быстро тасовать чашечки по гладкой поверхности, замещая одну другой. Так продолжается несколько секунд. Внимательно слежу за сложными, запутанными перемещениями. Спустя несколько секунд наперстки и пальцы замирают, передавая угадывателю эстафету игры.