– Вы пялитесь. Крайне невежливо.

У Маргарет слегка приоткрылся рот.

– Я… – Она понятия не имела, что сказать. Поблагодарить его за то, что встал на ее защиту, хотя многие не сделали бы ничего подобного для женщины, и что еще хуже – ирландки, посмевшей высунуть нос из дома? Или отчитать за поведение, только подкрепляющее мнение докторов в оценке его рассудка?

– Вы хоть понимаете, что я много раз слышала речи и похуже? – осторожно спросила Маргарет.

Взгляд Стенхоупа стал стальным.

– Это меня не волнует. В моем присутствии к вам должны относиться с должным уважением.

Она внимательно оглядела его и сказала:

– Спасибо. Ваши методы несколько резки, но я ценю проявленную заботу.

На какое-то мгновение его лицо как будто смягчилось, и за жесткой оболочкой показался настоящий Джеймс. Он спокойно посмотрел на Мэгги сверху и уверенно произнес:

– Не стоит благодарности.

Пока смотрители, пошатываясь, поднимались с пола, Маргарет сердцем ощутила нечто, что ей совсем не понравилось. Вопреки благоразумию, ее привлекал этот колючий человек, прятавшийся за сарказмом и опиумом. Потому что глубоко внутри он был бесповоротно ранен… так же как и она сама.

Ударенный смотритель встал на ноги и, расправив плечи, стукнул Пауэрза локтем в скулу. Голова лорда дернулась, и хотя его глаза горели от ненависти, он ничего не сделал.

Внутри у Мэгги все сжалось, но она не удивилась.

– Прекратите!

Широкое лицо смотрителя скривилось.

– Он бешеный пес, и получит что заслужил.

Второй смотритель ударил Пауэрза в живот. И хотя виконт немного согнулся, он не упал, не издал ни звука и не сопротивлялся.

Его титул не имел значения. В глазах смотрителей он был не более чем животным, и в этом месте властью обладали они.

Из-за нее… Из-за нескольких грубых слов он ударил санитара, хорошо понимая последствия. И поэтому он ничего не делал.

Ее сердце неожиданно сжалось от двойственных чувств. Как такой человек, как Пауэрз, мог любить? Отдаться любви полностью и без остатка, и поэтому он потерял себя. Ведь все, что он любил, исчезло с этого света.