– Сказала бы, что ты должен провести месяц на коленях перед Святой Девой, перебирая четки.
Мэтью медленно повернулся. Вид его сестры заставил сердце остановиться. Она выглядела совсем как мама, когда ему было около пяти лет. До того, как она начала уходить в себя и молиться на коленях по десять раз за день, умоляя Господа и всех ангелов положить конец голоду, опустошающему страну, пока отец тщетно пытался спасти детишек с вспухшими животами.
– Славно выглядишь, малышка.
Мэгги подняла бровь и скептически окинула его взглядом.
– Не могу сказать того же о тебе, Мэтью.
Он натянуто ухмыльнулся и слегка смахнул пыль с лацканов.
– Мне станет намного лучше за чашечкой чая.
Она нахмурилась.
– Ах, Маргарет, ты что же, не пригласишь меня наверх? – подлизывался Мэтью, стараясь скрыть страх в собственном голосе. Он не был готов рассказать ей, что натворил и в каком положении очутился.
Но ему надо убраться с улицы: ищейки скоро начнут его поиски. Листовки с его изображением появятся этим утром, по крайней мере, так ему сказали. Очень неприятно быть разыскиваемым у себя дома и по всей империи. Но Лондон со своими закоулками и плотно населенными кварталами был лучшим местом для человека, желающего спрятаться.
– Я впущу тебя, Мэтью, но никаких твоих… твоих делишек в моем доме.
Брат уставился на нее самым невинным взглядом и похлопал ресницами.
– Конечно, и разве я не знаю, как ты относишься к парням.
Мэгги ничего не сказала, повернулась и стала подниматься по скрипучим ступенькам. Длинные пряди рыжих волос выбились из пучка и болтались по спине – явный признак того, что она нервничала и была расстроена каким-то ночным происшествием. Мэтью с благодарностью быстро последовал за ней.
Маргарет святая, это неоспоримо, но ей не хватало кровожадности. Если повезет, ему удастся привить ей немного. С такой женщиной, как она, это будет победа! Если она возьмется за дело, ничто не сможет ее остановить.
Глава 4
Маргарет взбиралась по узким ступенькам, зажав длинные юбки в совершенно окоченевших пальцах. Лестница прогнила насквозь, и кривые гвозди наполовину торчали наружу, словно дьявольские маргаритки, ожидающие, что их сорвут. В черном тумане промозглой лондонской ночи Мэгги двигалась очень осторожно. Она вовсе не хотела пропустить ступеньку, свалиться в прогнивший колодец и умереть, сломав шею о края этой трущобы.
Если быть с собой до конца откровенной, это сердце заставляло ее подниматься тяжело и медленно, как старушка. Мэтью. Мэтью покинул Ирландию, страну, которую любил всеми фибрами души, и приехал в Лондон. Для этого могла быть только одна причина: за его голову была назначена цена.
Крепко сжав губы, чтобы не накинуться на Мэтью, за то что навлек на себя такую угрозу, Маргарет потянулась к ридикюлю и достала маленький железный ключ. Пока она неловко нащупала замок и открывала дверь, ее дыхание превращалось в маленькие облачка белого пара. Лишенная лунного света или хоть какого-то газового освещения в этой части города, Маргарет онемевшими пальцами нашла задвижку, протолкнула ключ и наконец отперла замок. Дверь сердито заскрипела, жалуясь на отсутствие масла в проржавевших петлях и слишком долгий век службы.
Комната была маленькой, неуютной и квадратной, с крошечным угольным камином, тлевшим в углу, на небольшом столике стоял дагерротип матери, отца и Мэтью в младенчестве. Рядом лежали две книги: Виктора Гюго и нового писателя Маркса, много лет прожившего в Сохо.