Ноги Лауры дрожали, когда она с Коннором шла по коридору. Музыка, смех и раз­говоры затихли вдали, как будто их отрезал темный занавес. Коннор открыл дверь и про­вел Лауру в гостиную, в которой она бывала несколько раз. Лаура стояла в полосе света, проникающего сквозь открытую дверь, вдыхая запахи воска и лимонного масла, пропитавшие холодный воздух.

Это была гостиная для тех, кто заслужил привилегию получить место в царстве Эстер Гарднер. В один прекрасный день Лауре при­дется сесть рядом с королевой на ее ампирном диване, как несчастной принцессе, которой не­возможно уклониться от такой милости. Она вздрогнула, представив себе эту сцену.

Над головой вспыхнули лампочки, осветив золотые ирисы, вышитые на ковре благород­ного синего цвета у нее под ногами. Дверь закрылась. Она почувствовала, как сильная ру­ка прикоснулась к ее плечу и тепло Коннора затопило ее благословенным солнечным све­том посреди зимнего холода.

— Скажи мне, что тебя печалит, любовь моя. Скажи мне, как мне развеселить тебя.

Она повернулась лицом к нему, глядя в его синие глаза. Если бы только судьба была более милосердна! Если бы она могла смотреть в его красивые глаза каждый день своей жизни! Но судьба жестока к ней. И им осталось так мало времени, чтобы побыть вместе…

Она протянула к нему руку, дотронувшись до его щеки, видя, как проступают под гладкой кожей темные точки тетины.

— Обними меня. Пожалуйста, обними меня.

— С превеликим удовольствием, — про­шептал он, обнимая руками ее за талию.

Она обхватила руками его за шею, прижи­маясь к нему, впитывая его тепло и силу, как умирающая женщина, пытающаяся вернуться к жизни. Она прижалась лицом к его шее, вдыхая теплый запах мускуса и лимона.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты знал: что бы ни разделяло нас, я всегда буду любить тебя.

— Я не брошу тебя, любовь моя. — Он еще крепче обнял ее, а затем слегка отстра­нился, чтобы посмотреть ей в лицо. — Сколько бы полнолуний ни приходило и уходило. Сколько бы заклинаний ни творила Софи, ни­что не сможет разлучить меня с тобой.

Если не считать ответственности, которая обхватила ее шею, как удавка… Лаура при­коснулась ладонями к его подбородку, глядя на него, пытаясь сохранить в памяти черты его лица. Но только смотреть на него ей было мало.

Она провела пальцами по гладкой дуге его черных бровей, по густым черным ресницам, которые затрепетали под ее прикосновением. Коннор стоял тихо и спокойно, как языческий Бог, радующийся любопытному прикоснове­нию смертной женщины. Она помедлила у из­гиба его улыбающихся губ, поглаживая его кожу кончиками пальцев, глядя на него, чтобы сохранить черты его лица между страниц па­мяти. Никто не сможет лишить ее воспомина­ний о Конноре.

— Ты такой красивый, — прошептала она. — Мечта, воплощенная в жизнь.

Он нагнул голову, и она встала на цыпочки навстречу его поцелую, встретив его губы со всей любовью и страстью, которая копилась в ней с того момента, когда она впервые уви­дела его. Она обхватила руками его за шею.

Такой и должна быть жизнь — радостное соединение мужчины и женщины, два сердца, бьющиеся в унисон, две жизни, освещенные одним да тем же ослепительным сиянием. Она обнимала Коннора, пытаясь быть к нему бли­же, прижимаясь своим ноющим сердцем к его крепкой груди.

В его горле зародился стон. Его руки сколь­зили по ее спине, распространяя тепло, которое проникало через шелк платья и вызывало у нее желание почувствовать прикосновение его рук к своей голой коже.

— Лаура, — прошептал он, водя губами по ее щеке. — Позволь мне любить тебя, как я должен тебя любить — всем моим сердцем, душой и телом.

Она запустила руки в его густые волосы, ухватившись за шелковистые пряди, когда он ласкал нежную кожу у нее за ухом. Мечты, смешавшиеся с реальностью, вызывали в ней желание, такое сильное, какого она не могла вообразить. Именно этого она искала всю свою жизнь — любви и ответного чувства, страсти, грозившей поглотить ее.

А как же ответственность?