— А я всякий раз думала, что умру. — Она сделала глубокий вдох, и ее легкие наполнил запах лавровишневой воды.
— Я надеялся, что любовь покинет меня вместе с вами. — Он погладил ее щеку пальцами. — Но она осталась.
— Я не могла здесь жить. Я не могла каждый день видеть вас и знать, что вы недоступны мне.
— Каждый день мне хотелось знать, что вы делаете. С кем вы. Я ненавидел себя за то, что стал эгоистичным. Потому что я молился, чтобы вы никогда не позволили ни одному мужчине дотронуться до вас.
Софи улыбнулась, ее взор затуманили слезы.
— Я бы никогда не позволила никому другому дотронуться до себя.
— Софи, — прошептал он, гладя ее рукой по волосам. — Я все время любил вас.
— Я никогда никого не любила, кроме вас.
— Моя прекрасная Софи. — Он взял в ладони ее голову, привлекая ее к себе, и наконец впервые сумел прикоснуться к ее губам.
Глава 20
Лаура вышла из прозрачного, как хрусталь, озера. Вода стекала поблескивающими струйками по ее коже, скапливаясь на черных камнях, окружающих озеро, по которым ей пришлось пройти несколько футов до того места, где изумрудная трава и яркие цветы танцевали на легком ветерке.
Она опустилась на благоухающее ложе луговой травы и цветов и легла на спину, широко раскинув руки и подставляя тело теплым лучам солнца и нежным прикосновениям ветра. Ветер ласкал ее грудь, пощипывал живот, бедра, раздувая внутри ее искры желания, зароненные прекрасным ирландским викингом.
— Коннор, — прошептала она, закрывая глаза. Она шевелила руками траву, и изумрудные стебельки касались ее кожи. — Где ты?
— Здесь. — На лицо Лауры упала тень. — С тобой, любовь моя.
Она открыла глаза и увидела, что он стоит рядом — величественная фигура, окутанная одним лишь солнечным светом. Она смотрела на него, впитывая силу и мощь, которые излучал каждый изгиб его великолепного тела. Это был человек, который мог вдохновить скульпторов на борьбу с мрамором и долотом в стремлении запечатлеть его красоту. Но их постигла бы неудача.
Ни один смертный не мог бы передать на холсте или в камне красоту этого человека, потому что она заключалась не в одном лишь великолепном телосложении. Она таилась внутри него. Она сияла в синеве его глаз, горела в тепле его улыбки, в благородстве, излучаемом его душой.
Лаура протянула навстречу ему руки, приветствуя его, когда он окутал ее тело своим теплом.
— Я ждала тебя, Коннор!
— Я пришел, моя любовь. — Он улыбнулся ей.
Она запустила руку в густые волосы, поглощая пальцами тепло его кожи.