Ударив по одной группе нелюдимцев, Тео ринулся на вторую. Охотники, увидев, что стригои попадали ниц, с криками набросились на врагов и принялись разить их — а те даже и не сопротивлялись. Оставшиеся Охотники, меньше половины отряда, вскинули мечи и с ликованием продолжали бой, почувствовав перевес сил на своей стороне. А Теодор на подгибающихся ногах пошел вперед, и там, куда долетала его живительная песнь, застывшие твари падали под мечами Охотников.

Тео чувствовал, что его тень тоже ослабела. Каждый всплеск мелодии отзывался в теле болью, раны продолжали раскрываться, будто невидимый хлыст линчевал его, и теперь он понял почему. Ведь Тео — один из нелюдимцев.

Но Теодор знал: быть может, он сам и нелюдимец.

Но Кристиан в нем — нет.

Кристиан, мальчик, которого Теодор воскресил в себе, продолжал играть.

Комета яростно полыхала, уставив багровое око на площадь, но над горизонтом уже разливал багрянец рассвет. «Скоро, уже скоро взойдет солнце, — говорил себе Теодор. — Еще чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Потерпи». И он просил себя не останавливаться, продолжая сметать ветром музыки чудовищ на своем пути. От каждой трели по телу прокатывалась волна нестерпимой, жгучей боли, но он все играл. Если Тео остановится, мелодия стихнет. Он — последняя надежда Охотников, а их так мало. Они сами не справятся.

Нужно помочь истребить нелюдимцев.

Тео играл из последних сил. Ему казалось, важнее ничего нет: только доиграть мелодию, потому что в конце что-то случится…

Вдруг его словно ударили под дых, и он согнулся пополам, а потом осел на землю подобно одному из стригоев. По лбу текла кровь, красная пелена застилала глаза, и он едва видел, что творится на площади.

Еще чуть-чуть.

Совсем немного.

«Давай, ну пожалуйста… Ради них».

Он вспомнил мертвое тело отца. Фигурку с рыжими волосами, распластавшуюся на мостовой.

Оторвался от флуера, хлебнул воздуха, снова поднажал.

Все, почти все!

Охотники ринулись на последнюю кучку нелюдимцев, разя их мечами, и вдруг…

Позади нелюдимцев завертелся вихрь, разбрасывая тварей в стороны. Охотники отпрянули, и когда смерч рассеялся, оттуда вывалился — Теодор даже на миг перестал играть — сам Волшебный Кобзарь! Взъерошенный Глашатай Смерти держал в руке свой любимый инструмент. Заметив Тео, он кинулся ему навстречу.

— Продолжай! — кричал он. — Продолжай!

И Теодор продолжил. Сидя на мостовой, он выпустил трель, и Охотники разделались с остатками нелюдимцев.

Кобзарь же прыгнул прямо в поток музыки Тео…