— Там война! — прорычал Теодор. — Неужели ты не понимаешь? Мои друзья гибнут! Мы должны открыть Алтарь прямо сейчас! Отойди с дороги и дай пройти.
Теодор рванулся вперед и обогнул назойливого юношу.
— Тео… — донеслось в спину. — Правда не всегда прекрасна.
— О чем ты?
— Я не желаю тебе зла. Просто ответь мне на один вопрос. На что ты готов, чтобы выпустить в мир Любовь?
— На все.
Фармер сощурил глаз.
— Тогда будь готов: бремя Последнего Возлюбленного тяжело. Любовь даст тебе оружие, чтобы победить нелюдимцев. Но им может владеть лишь тот, чье сердце чисто. Если же оружие использует некто, подобный тебе — тот, кто балансирует на грани добра и зла, — это причинит ему боль. Десяток шагов к Алтарю покажутся тебе вечностью. Пыткой. — Фредерик понизил голос и зашептал: — Каждый шаг будет вырывать у тебя крик. Ты не сможешь ни дышать, не смотреть, ни думать — страшная, ужасающая боль пронзит те места в душе, которые и так болят. А у таких, как ты, они болят сильнее, чем у других. Эта боль, Теодор, может свести тебя с ума. Может даже убить.
Волна дрожи прокатилась по телу Теодора. Он вспомнил гробницы игроков, лежащие там каменные изваяния, костницу. «
Ужас обуял его, прокатившись ледяной волной по венам, но, полный решимости, Теодор сжал кулаки.
— Хорошо.
— До встречи, Теодор Ливиану. Или же… прощай.
Фредерик Фармер отвернулся, напевая что-то под нос. Теодор дрожащими пальцами взялся за ручку. Потянул на себя и вошел.
Перед ним были ступени.
Он пересчитал.
Десять.
И там, наверху, на постаменте блестело что-то овальное.
Теодор тяжело вдохнул, поднял ногу, опустил ее на ступень и… в тот же миг взвыл от боли. Шрам на лице обдали огнем, будто кто вновь приложил раскаленные полосы. В голове раздались крики, ругань. Боль прокатилась по телу Теодора пылающей волной, он зашатался под напором, но выстоял.
«Вот о чем говорил Фармер! — Он скрипнул зубами. — Вот какова плата…»
И он, стиснув кулаки, сделал второй шаг.