– Ты чего грохочешь, как паровоз, – зашипела она, – больного разбудишь!

Дед уселся за стол, схватил из ведра немытый огурец и начал сосредоточено жевать.

– Ну как? – спросила она.

– Надя сегодня работает. Виктор тоже не сможет. У него на работе аврал. Приедут на выходные.

– Значит через два дня.

– Ну да. И как Надя?

– Разволновалась, конечно, и обрадовалась. Уже все больницы и морги обзвонила. А с милицией я не понял. Ей повестка пришла, кажется, по поводу Ильи. Кудахчет как курица: уволят, уволят! И что же ещё наш внучек там натворил. Мы ведь так и не узнали, какого лешего он здесь объявился.

– Выздоровеет, расскажет. А ты будто не рад, что к тебе родной внук приехал.

– Не говори ерунды, старая, – возмутился дед. – Сколько лет не показывался – всё в лагерях, да в походах, а тут на тебе: «Здрасьте, я ваша тётя из Киева и буду у вас жить». Нам бы сразу догадаться – что-то случилось. И доктора не надо было вызывать, а сразу в Москву…

– Скажешь тоже. Он бы кровью весь и вышел.

– И то верно.

– Ну, а с доктором что?

– Плохо. Он, гад, пятьдесят рублей запросил. А я откуда возьму. Теперь, бабка, тюрьма мне светит, за непредумышленное.

– Батюшки! – всплеснула руками Матрёна и без сил опустилась на табурет.

За окном послышался пронзительный скрип тормозов. Дед отодвинул занавеску.

– Всё, приехали. Готовь, бабка, сухари и свежие портянки.