(Шум прибоя)

— …Вспомните сказку про Золушку. Знаете, что превращало её в принцессу? Не платье, не туфельки, не карета и даже не принц — это внешняя атрибутика, станьте принцессой, и всё это у вас появится. Её преображала уверенность в себе…

(Шум прибоя)

— …Конечно, она никогда не станет топ-моделью, но при наличии уверенности в себе любой физический недостаток может выглядеть просто милой и пикантной особенностью…

(Шум прибоя)

— …Не в городе, нет, ни в коем случае! Только свой дом, где-нибудь в глуши, без соседей… только свои, проверенные люди, и никаких посторонних контактов, пока она…

(Шум прибоя)

— …А я и не говорил, что это будет просто! Но вы всё-таки подумайте, слишком ли это большая цена… Мне почему-то кажется, что не очень. Во всяком случае — для человека, который сумел пробиться к самому Иртричу без трёхгодичной очереди…

Камера наплывает на солнце, солнце желтеет, тускнеет, подёргивается дымкой.

Тусклое солнце серого городского дня. Вид из окна высотного дома. Серый дым. Камера захватывает руку с сигаретой, и тут обзор закрывают маленькие ладошки, звучит заливистый детский смех.

Камера выныривает из темноты назад, захватывая стоящего у окна Конти и вскарабкавшуюся на стул и подоконник девочку. Конти оборачивается, подхватывает девочку на руки, кружит по комнате. Девочка смеётся.

Камера приближается, девочка смеётся, вертится, её лицо не в фокусе.

Голос Конти (отчаянно-решительный):

— Какая же ты у меня красивая!!!..

Камере удается поймать её лицо.

Больше всего оно похоже на лоскутное одеяло из-за множества шрамов и шрамиков разной длины. На нём не видно ни бровей, ни ресниц. Шрамы по-разному стягивают кожу, поэтому внешний угол левого глаза сильно приподнят к виску, а внутренний угол правого опущен, из-за чего глаз кажется вывернутым. Губы тоже перекошены по диагонали в незакрывающейся гримасе так, что видны мелкие неровные зубы.

И, хотя девочка смеётся, лицо совершенно неподвижно…