Вскакивает навстречу вышедшему хирургу — тот снимает маску, улыбается успокаивающе, говорит, словно пытается убедить сам себя (интонация странная):

— Жить будет. Это ведь самое главное, правда?..

Красивое и самодовольное лицо врача при этом выглядит немного смущенным и словно бы сомневающимся. Может быть, из-за серого налета двухдневной щетины на щеках и подбородке.

За окном ночь выцветает, превращаясь в серое утро.

За окном светло.

Резкая трель телефона, шум голосов.

Врач стоит у окна, небрежно зажав трубку двумя пальцами. Лицо у него недовольное и надменное (выражение "как же вы меня достали! и как же достало, что надо оставаться вежливым!"), недавняя легкая небритость превратилась в намек на импозантную бородку.

— Да, это я… Да, я понял, кто это… Ну что вы от меня хотите, я просто хирург… Да, делаем всё возможное… Нет, гарантировать я вам по-прежнему ничего не могу… Да, и невозможное тоже делаем…Нет, ещё рано судить… Подождите хотя бы, пока снимут швы…

Темный коридор. Закрытая дверь кабинета. У двери со стороны коридора тот же Врач (бородка его успела основательно отрасти — аккуратненькая такая, ухоженная) возится с ключами, запирая дверь, говорит немного раздраженно, поглядывая в камеру через плечо:

— А чего вы от меня-то хотели?.. Я хирург, а не господь бог! Мы и так сделали всё возможное, да и невозможное тоже сделали… Её же пришлось собирать буквально по кускам …

Пожимает плечами, добавляет с усилившимся раздражением:

— Обратитесь к пластическим реконструкторам. Но я бы на вашем месте не торопился, дождался окончательного выздоровления. Организм молодой, ткани мягкие, это в нашем возрасте, знаете ли, а у неё… Я бы доверился природе.

Камера движется вдоль серо-зелёной стены, потом в открывшиеся двери. В кабинете движение не останавливается, его продолжает встающая навстречу полная женщина-врач, она глядит чуть выше камеры, качает головой:

— Сожалею, но Виталий Павлович просил передать, что не видит смысла продолжать процедуры, за последнее время улучшений не зафиксировано, так что ничем больше не можем вам…

Камера, продолжая движение, делает разворот к дверям, двери раскрываются, накладкой — другие раскрывающиеся двери, другой кабинет.

Старик за столом (высокий, худой, нескладный), всё время смущённо хмыкает:

— Сожалею, что вы… хм… проделали такой… хм… путь…

Пока он говорит, камера делает быстрый объезд кабинета, на секунду задерживается на девочке у окна.

Девочке года три, на ней оранжево-голубой комбинезончик. Она смотрит в окно, виден лишь затылок с коротким ёжиком светлых волос. Окно выходит на Дворцовую площадь, вид немного сверху, этажа с четвёртого. На площади митинг. Транспаранты, толпа, конный наряд. Камера меняет фокус, теперь резко видно стекло, мутно — панораму. По стеклу бегут крупные капли, на улице дождь.

На улице дождь. Капли бегут по стеклу.