Дженет продолжила:

— То, как вел себя Томми после разоблачения, также убеждает меня в правильности его слов. Маленький врунишка давно бы сорвался, изменил рассказ, отказался от него. Томми настаивал на своей истории, рассказывал ее родителям, учителям, полицейским, служащим в прокуратуре и наконец мне, это заставляет меня очень сильно сомневаться в том, что он лжет.

Я решил удовлетвориться этим и сказал:

— Спасибо, доктор. Я… — Бекки писала мне записку, — передаю свидетеля защите.

В записке было: «медицинское заключение».

— Я перейду к этому позже, — прошептал я.

Существует много хитростей в опросе свидетеля, и у каждого свой подход.

Ответы Дженет увели меня от темы, и я решил, что важнее зафиксировать самое важное, чем возвращаться в конце к наиболее уязвимому месту в обвинении: к медицинскому заключению. Я стараюсь передать свидетеля оппоненту в тот момент, когда прозвучал наиболее сильный аргумент в мою пользу, когда свидетель расположил к себе присяжных. Дженет произвела достойное впечатление. Пусть Элиот нападает на нее, присяжные поверили в ее искренность и профессионализм.

Элиот не стал вилять.

— Доктор Маклэрен, — сказал он без вступления или наводящих вопросов. — Вы сказали, что также осматривали Томми с физиологической точки зрения. Каков был результат осмотра?

Черт! Вот почему мне надо было первому затронуть эту тему, чтобы лишить Элиота преимущества. Я сам подбросил ему козырь.

— Медицинский осмотр подтвердил, что ребенок был подвергнут сексуальному насилию, — спокойно ответила Дженет.

О нет, только не это! Дженет хотела как лучше, но попалась в ловушку, поставленную Элиотом. Я бы и сам порадовался такому ответу, будь я на стороне защиты.

— Давайте уточним, — уцепился Элиот за ее промашку. — Вы обнаружили физическое подтверждение сексуального насилия?

— Косвенное подтверждение, — сказала Дженет, — судя по признакам…

— Какие-то повреждения анального отверстия?

— Нет.

— Или отечность?

— Конечно, краснота не могла бы сохраниться так долго, чтобы я…

— Да или нет, доктор?