«А всё же жаль, что ты ничего не высмотрел. Очень жаль».

Остаток пути проделали молча, лишь под конец Пеменхат пожаловался:

«Чего-то опять рёбра заныли. Поел я плотно, что ли… Ничего, отосплюсь вот, отлежусь… А хоть бы и отсижусь… Садик у князя замечательный, мне бы такой! Но — бродячая жизнь… Трактир мой и то спалили… Эх!!!»

Затем старик и Карсидар пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Из чего Читрадрива заключил, что либо их спальни находятся рядом, либо их сопровождал не один слуга. Ну, да ладно…

Вот Карсидар распрощался и с сопровождающим. Оставшись в одиночестве, он некоторое время лихорадочно цеплялся за обрывки разных мыслей, но наконец затих. Пора.

Читрадрива плавно соскочил с кровати и, стараясь не шуметь, вышел на цыпочках в коридор. Он вообще перестал слушать Карсидара, лишь время от времени немного сосредотачивался, чтобы проверить, верно ли идёт. Карсидар на это не реагировал. Наверное, задремал.

Никто не видел, как Читрадрива крался по коридорам замка. Одни лишь портреты дядюшек и дедушек пристально рассматривали его, насилу преодолевая ночной мрак, да однажды ему пришлось быстро юркнуть в глубокую нишу, прячась от совершавшего обход часового. Но вот Читрадрива остановился перед дверью, за которой, как он знал наверняка, находится Карсидар. Наконец-то!

Читрадрива осторожно толкнул дверь, которая тут же бесшумно отворилась. На его счастье, забота князя об Люжтенском замке распространялась вплоть до дверных петель.

Карсидар спал мёртвым сном. Коптящее пламя факела, воткнутого в выдолбленное в стене отверстие, отбрасывало на его лицо неверные колеблющиеся тени, отчего казалось, что он следит за вошедшим из-под прищуренных век. Впрочем, то была лишь иллюзия, ибо Читрадрива абсолютно не слышал его мыслей. Карсидар тоже не стал раздеваться, хотя сапоги сбросил. Впрочем, и куртку он снял, и рукавный арбалет отстегнул. Эти вещи были сложены на стуле, размещённом у изголовья. Спал Карсидар на кровати, которая была гораздо больше и роскошнее той, что стояла в спальне Читрадривы, и имела вдобавок огромный балдахин. Да и комната была попросторнее, и убрана богаче. Впрочем, это понятно — колдун мастеру не ровня.

Несмотря на то, что Карсидар крепко спал, всё же стоило поостеречься. С самым прославленным мастером современности шутки плохи. На всякий случай Читрадрива встал около факела в наиболее освещённом месте и тихо позвал:

— Эй…

И тут же убедился, что молва не зря называла Карсидара лучшим из лучших. Среагировал он молниеносно — в мгновение ока проснулся, немедленно вскочил и принял боевую стойку. В его руках тут же появился обнажённый меч, причём Читрадрива не мог с уверенностью сказать, извлёк ли Карсидар оружие из-за изголовья, лежало оно рядом с ним на кровати или на полу — настолько стремительными были его движения. Да и сориентировался Карсидар мгновенно, потому что в следующую же секунду опустил меч, медленно сел на кровать и разочарованно протянул:

— А-а, это ты…

«Вот так вступленьице!» — осторожно, чтобы не проболтаться, подумал Читрадрива.

В самом деле, знал бы Карсидар о нём побольше, не говорил бы таким разочарованным тоном. Ничего, сейчас узнает! Сейчас он всё узнает…

— Да, я, — сказал Читрадрива как можно более мягко. — Ты не находишь, что пришло время откровенно поговорить кое о чём?

Одновременно он попытался тихонечко прислушаться. Карсидар мысленно выругался, обозвав его проклятым колдуном, и решил больше никогда и ни о чём не разговаривать с ним. Вслух же сказал, вытягиваясь на кровати во весь рост:

— Но ведь не среди ночи… Завтра приходи, тогда и потолкуем.

Но Читрадрива не собирался сдаваться. И в качестве первого удара послужила небрежно брошенная фраза:

— Ну уж!.. Начнём с того, что ты вообще не собираешься говорить со мной.