— Где ты? Я не вижу тебя…

Паутина под каменным сводом дрогнула и постепенно приняла выпуклые очертания оскаленной звериной морды.

— Я так далеко, что твои крошечные владения кажутся мне ногтем на мизинце. И так близко, что от стука твоего трусливого сердца у меня заложило ухо.

Рум невольно отпрянул, схватившись за грудь.

— Не бойся, — засмеялась морда, — я сейчас не здесь. Что-то в глубине Вороньей горы раздражает меня… — «Он прознал о грунах», — с досадой подумал Рум. — Мне не нужны твои камешки, жалкий человек! И не серебром ты заплатишь мне за мою услугу.

— Чего же ты хочешь? — спросил Рум, понемногу приходя в себя.

— Для начала ты убьешь синегорского князя Владигора, он давно стоит у меня на пути.

— Это не так трудно. Ближайшим летом моя конница начнет порабощение Братских Княжеств, — заявил Рум с чрезмерным, пожалуй, бахвальством, что явно не понравилось чудовищу.

— Меня не интересуют твои намерения. Ты должен убить Владигора. И чем раньше, тем лучше.

— Но если ты так могуч, что с легкостью проникаешь сквозь запертые двери, — начал Рум, — почему бы тебе самому…

— Не задавай вопросов, а делай, что тебе велено! — оборвал его голос. — А теперь примерь новый плащ.

Прямо на плечи Руму опустился легкий черный плащ с широкими рукавами, украшенный вороньими перьями.

— Повернись вокруг себя.

Рум повиновался и тотчас почувствовал, что стремительно уменьшается. Все раздвоилось и поплыло перед глазами. Тело стало легким. Он взмахнул руками, взлетел и сразу упал на ковер. Не понимая, что с ним, Рум почувствовал жажду и заковылял к медному тазу с водой для споласкивания пальцев. Собственное отражение привело его в священный трепет — на него смотрел черный двуглавый ворон.

— Повернись вокруг себя еще раз, и твой прежний облик вернется к тебе, — услышал он. — Ты скоро к этому привыкнешь…

Рум действительно очень быстро свыкся с чудесным свойством нового плаща и даже сам удивлялся, как мог жить без него раньше. Первым делом он облетел Воронью гору. Множество уступов, карнизов, пологих подъемов огорчили его: при умелом ведении осады гору можно было взять приступом. Тогда он перестал опускать в потайной колодец винные бочки. Через пару недель снизу принялись настойчиво дергать цепь. Вместо ларя наверх поднялся все тот же грун в одеянии из кротовых шкурок. Рум указал ему на ряд бочонков вдоль стен и жестами объяснил, что он хочет от землекопов. Ближайшей же ночью караульные, обеспокоенные необычным шумом, увидели в свете луны множество мохнатых существ, облепивших гору со всех сторон. Рум не велел воинам поднимать тревогу. Меньше чем за месяц груны стесали карнизы, заделали щели и трещины. Стены стали прямыми, как скалы на берегу Борейского моря. Теперь к вершине вела лишь одна неширокая лестница, опоясывающая гору двойной спиралью, но и этот подъем становился невозможным, если смазать каменные ступени бараньим жиром.

Затем Рум полетел на восток. Попытка была не вполне удачной, пыльная буря вынудила его повернуть к Этверской пустыне. Вскоре, однако, ему не пришлось сожалеть об изменении маршрута…