— Инициативный какой, — хмыкает сутулый.

— Я также оказался случайным свидетелем похищения и проследовал за преступниками и сообщил органам о местонахождении лейтенанта Пироговой.

— И как ты там раньше милиции оказался?

— Воспользовался автомобилем первого секретаря горкома ВЛКСМ.

— И как тебе это удалось?

— Я являюсь внештатным членом бюро горкома и…

— А что, и такие бывают? — перебивает он меня и поворачивается к Гурко. — Это его что ли Ефим хвалил?

— Да, Александр Михайлович, — подтверждает тот.

— Ясно всё с вами, — кивает сутулый. — А почему пошли в КГБ а не в МВД?

— Так… Так ведь Каховский подключил начальника областного УВД…

Сутулый поднимается. Мы все тоже встаём.

— Вижу, — говорит он, — плохи дела в отдалённых доминионах. Некоторые зарвавшиеся начальники совсем совесть утратили! Честь коммуниста позорят, честь милиционера, честь советского гражданина! Воруют, самодурствуют, бесчинствуют! Хорошо, что ещё имеются горячие и бесстрашные сердца, готовые ради Родины собой рисковать. Молодцы. Пирогова, ты коммунистка?

— Нет, — теряется Лида.

— Пока… — добавляю я.

— Не затягивай, — кивает сутулый и не мигая смотрит на Лиду.

— Ну, с тобой всё ясно, — машет он рукой, поворачиваясь ко мне. — Молодой ещё. Хоть и ранний. Работайте, товарищи. Работайте!

Не прощаясь, он поворачивается и выходит из кабинета. Мы с Лидой вопросительно смотрим на Гурко.

— На этом всё, — разводит он руками и улыбается. — Дело сделано.

— Наши победили? — спрашиваю я.

— Победили, — соглашается Марк Борисович. — Всё, можете спокойно возвращаться к себе. Никто вас теперь пальцем не тронет. Занимайтесь своими делами. По Лидии Фёдоровне будет принято решение в ближайшее время, но это уже по месту службы. Мы будем рекомендовать её перевод в другое ведомство. С присвоением очередного звания. Я, от имени партии большевиков, благодарю вас обоих. И свяжись, как приедешь, с Ефимом Прохоровичем. Это тебя, Егор, касается.