— Правда, — продолжает он, я так понял, Юрий Владимирович лично настроен против Каховского. А это большое дело, да?

Он поджимает губы и о чём-то размышляет, переводя взгляд с Лиды на меня и обратно.

— А вы просто спецназовцы, да? — вдруг улыбается Гурко. — Голубые береты. Как вы сбежали-то? Это ж вообще нонсенс. Прям-таки пощёчина кое-кому.

Он, не сдержавшись, начинает смеяться.

— А как так получилось вообще, что они нас взяли? — спрашиваю я.

— Так Каховский же с Троекуровым тоже на месте не сидели, — отвечает Гурко.

— А они как узнали? Всё же шито-крыто было.

— Артюшкин ваш, похоже, правду матку рубанул. Он, конечно, молодец, принципиальный, но в милиции ему больше не работать. Да и вам Лидия Фёдоровна, возможно, придётся что-то другое подыскать. Ну, с этим мы поможем. Не беспокойтесь.

Да, Лидку я втянул по самые уши, но у меня на неё имеются планы. В профессиональной плоскости. Так что, если она из ментовки вылетит, я знаю, что с ней делать. Хотя, если не вылетит, даже ещё лучше будет. Посмотрим, в общем.

— Ладно. Езжайте в гостиницу и ждите звонка. Вы голодные?

— Да, — киваю я. — Ну, это мы решим.

— Не надо ничего решать. Зайдёте сейчас в нашу столовую. Там уже всё давно решено.

Он усмехается и нажимает кнопку селектора.

— Слушаю, Марк Борисович, — отвечает секретарша.

— Наташенька, выпишите, пожалуйста товарищам спецпропуска в столовую, — говорит он и продолжает уже для нас. — Столовая здесь, рядом. Выйдете из подъезда, повернёте направо и сразу за церковью увидите трёхэтажное здание. Это она и есть. Перекусите и поедете в гостиницу. Я позвоню. Может, и ночью даже. Так что ждите.

Мы прощаемся и уходим. Поворачиваем направо, идём мимо Троицкой церкви и заходим в святилище вкусной и здоровой пищи. Предъявляем пропуска и попадаем в просторный вестибюль. Идём мимо газетного киоска и касс. Раздеваемся в гардеробе и по красивой лестнице поднимаемся в общий зал.

Народу мало и мы садимся за небольшой столик. Поскольку я очень голоден, то набираю всего и побольше. Беру салат с крабами за тридцать копеек, икру паюсную за семьдесят шесть и спинку осётра с огурцом за сорок пять, а ещё порцию сливочного масла за четыре копейки. Это закуски.

На первое — суп картофельный с осетриной за двадцать восемь копеек, а на второе — котлеты полтавские с картофельным пюре за сорок три. Кофе чёрный — восемь копеек, два кусочка хлеба по копейке. Итого получается два рубля, тридцать шесть копеек. У Лиды выходит всего рубль шестьдесят.

Отобедав или уже практически отужинав, мы спускаемся в метро и через двадцать минут заходим в мой номер, и тут же раздаётся телефонный звонок.

— Алло, — говорю я, сняв трубку.