Айгуль, похожая на ртуть, на жидкий металл, сияющий в тусклом свете, быстро опускается и пытается стащить с меня последнюю защиту и эфемерную возможность уцепиться за здравый смысл. Я охотно ей помогаю и, наконец, избавившись от лоскута ткани, сковывавшего мои чресла, становлюсь свободным и открытым для сегодняшней совершенно сумасшедшей дозы счастья…
Она безбашенной и дикой наездницей, дочерью степей, отдающейся своей природе и древней стихии, усаживается на меня, и я становлюсь пленником безумной, яростной и необузданной страсти.
Чем меньше времени остаётся до открытия, тем больше наваливается дел. Такое ощущение, будто кто-то закручивает тугую пружину. Напряжение возрастает с каждой минутой, и это чувствуют все. Просто все.
Открываемся мы в четверг, первого мая. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Миру — мир! Мир, Труд, Май!
Ни Корней, ни Киргиз никак не проявляются, так что мысли о них отходят на задний план, и чувство опасности притупляется. Но вот мысли о дикой ночи с Айгуль остаются довольно яркими.
Нет, она, конечно сама пришла, так что «невиноватая я», как говорится, и всё такое, но если честно, испытываю что-то вроде стыда. Как-то я запутался… Там эта малолетка страдает и, блин, почему-то не выходит из головы. Здесь Лидка в соседней комнате наверняка всё слышала.
Она ведь тоже что-то ко мне чувствует, хоть и знает, что мы… ну… не будем вместе… Нет, ладно, с Лидкой у нас чисто по дружбе, безо всяких обязательств. Она мне тоже небезразлична, но это не то, хотя всё равно неудобно.
Там ещё ревнивица Ирка. С ней, впрочем, тоже понятно, завтра ветер переменится и всё, нет Ирки. Поиграет и бросит. Но, бляха-муха, и к ней у меня есть тёплые чувства. А теперь вот Айгуль… Эта прям зацепила что-то в сердце… Наверное, потому и стыдно…
Что-то со мной не то, короче... Какого хрена вообще меня это напрягать стало? Ладно, отставить нытьё. Выкинуть из головы. Не до баб сейчас.
У нас всё готово. Но я немного волнуюсь. Да, я волнуюсь, потому что хочу, чтобы всё прошло идеально. Чтобы без сучка и задоринки. Хочу, чтобы всем понравилось. Чтобы за этим первым стартом последовало много других стартов.
Поэтому открытие должно быть более-менее грандиозным. Платоныч привёз Юрия Антонова. Сказать ему, Антонову то есть, что под вискарик обертоны его голоса влёт вышибают скупую мужскую слезу и требуют повторить жизнь с самого начала? Не здесь, а там, в будущем, конечно.
Это детские перепевочки из прошлой жизни…
Но чтобы раздобыть для него нужное оборудование, пришлось хорошо так побегать. Музыка — это, сцуко, непросто. Помогли Бакс и Прокудин. На нервах, на матах, но всё необходимое достали.
С Айгуль репетировали приветственную речь с японским акцентом. Миша Бакс нашёл японца, который учил, как правильно ломать язык. Я чуть не поседел, но своего добился. Она теперь ручная, странное чувство. Будто обзавёлся собственным диким драконом.