– О господи, что тут… – донеслось от входа звонкое Риммино восклицание. И тихое «ах!» следом. Корсакова и Кирилл пришли вместе, и рука Риммы в тонкой перчатке все еще сжимала его рукав.

Липатова выпрямилась в полный рост и вытянула перед собой руку: мышь качнулась. Вправо, влево, вправо.

– Обварилась. Крысы не бегут с тонущего корабля, только когда тонет он в кипятке, – пояснила Липатова хладнокровно и разжала пальцы. Трупик шмякнулся на пол, Римма всхлипнула. – Ох, Риммка, только давай без истерик. Не сегодня. Разревешься – я тебе по щекам надаю, честное слово.

Справившись с первой оторопью, Кирилл глубокомысленно процитировал:

И вдруг наградил не Липатову, не Римму – Нику прямым взглядом, словно проверяя. Она, внутренне содрогнувшись, выдержала взгляд не мигая.

В дверь тихо вошла Леля Сафина. Она предпочла воздержаться от комментариев, но цепко огляделась по сторонам – наверняка оценила масштабы трагедии. Корсакова еще раз беспомощно всхлипнула и обернулась к Ларисе Юрьевне:

– Вот, пожалуйста. Какие еще вам нужны доказательства?

– Доказательства чего?

– Этого. Того, что… кладбище, церковь… девочка… – Римма говорила тише и бессвязнее.

– Пока я не увижу всплывающие гробы, о которых твердит Пушкин устами твоего принца, – Липатова смерила обоих недобрым взглядом, – не говори мне о кладбище, моя милая. И вообще ничего не говори, если можно.

– Что вам нужно, чтобы поверить в проклятие? Чтобы она явилась и сама об этом сказала? – взвизгнула Римма. Кирилл осторожно привлек ее к себе, желая утихомирить. Но актриса не хотела молчать.

– Это снова она! Она! Ей не хочется, чтобы мы играли там, где она умерла. Это проклятие, оно висит над нами. Надо мной.

– Если над тобой, то какого лешего я крайняя?! – заорала внезапно Липатова. – Почему мой театр идет ко дну?

Римма съежилась. Ника никогда не видела Липатову в таком состоянии, да и вообще не предполагала, что эту железную леди можно так довести. Лариса Юрьевна на секунду закрыла лицо ладонями, а когда отняла их, была снова непроницаема и холодна.

– Ладно, проехали. Ты, – она ткнула пальцем в Нику, и та вспомнила, что еще недавно эта рука держала за хвост дохлую мышь. – Попробуй дозвониться тем, кто еще не пришел. Скажи, чтобы не приходили. Вероятно, чтобы никогда больше не приходили.

– Что? – Ника решила, что ослышалась. Липатова криво усмехнулась:

– А что? Спонсоры обещали дать деньги на новую постановку. Но никак не на ремонт сортиров и новый ламинат под березу. Знаешь, во сколько это обойдется? Лучше не знать. Ремонт, простой… Ведь давать спектакли сейчас нельзя. Убытки. Конец. Он оказался ближе, чем виделось… Не будет премьеры, не будет ничего. Костюмерную и гримерки наверняка тоже затопило. Есть сигареты?

– Бросаю, – отозвалась Сафина.

– Не курю, – Кирилл развел руками. Липатова вздохнула:

– Я тоже.