Лидгейт поднял руки ладонями наружу.

– Нет. Я не буду танцевать на твоей свадьбе. Но если ты так решил, не стану тратить время и пытаться тебя отговаривать.

– Я люблю ее, – коротко сказал Бэкенхем.

Обычно он не делился с кузенами такими мыслями, но сейчас ему хотелось рассказать о своих чувствах всем. А Лидгейт не сможет долго держать подобную информацию при себе.

Кузен пристально наблюдал за ним. Улыбка появилась на его лице.

– Ей-богу, – проговорил он тихо, – новость из ряда вон…

Бэкенхем откашлялся и указал ножом в сторону тарелки.

– Бекон весьма неплох.

Лидгейт занялся беконом.

– Так, значит, ты приехал просить у дяди разрешения на брак?

Бэкенхем нахмурился:

– У кого? О, ты имеешь в виду брата мачехи. Я совсем забыл, что он живет здесь. Нет, я и не думал спрашивать чьего-либо позволения.

Вопиющая бестактность со стороны кузена вызвала у Лидгейта удивление. Однако он воздержался от комментариев:

– Что же тогда?

Бэкенхем положил вилку.

– У меня срочное дело к Пирсу. Вопрос нужно решить, прежде чем его тетушка скончается.

Заявление было сделано таким непререкаемым тоном, что Лидгейт удивленно моргнул.

Бэкенхем не мог позволить совершенно неуместному здесь чувству деликатности остановить его план. Ставки были слишком высоки.

Ему нужно заполучить письмо. Необходимость использовать в своих целях ахиллесову пяту Пирса и неминуемую смерть его родственницы комом застряла в горле Бэкенхема. Но сейчас он готов был на все, лишь бы поставить точку в истории с Пирсом. Даже умереть. По сравнению с этим нарушение морального кодекса было пустяком.

Медленно Лидгейт вымолвил: