Никогда он не чувствовал себя таким спокойным и счастливым.

Джорджи сказала, что любит его. Всегда любила. Ему хотелось забраться на самую высокую башню в округе и кричать об этом.

Бэкенхем пропустил мимо ушей ее требование поспешить и одеваться, вместо этого наблюдая за ее облачением, вернее ловя взглядом обнаженное тело, быстро исчезающее под одеждой.

Сначала чулки. Одна стройная ножка поднялась на табурет у туалетного столика, девичьи руки умело, натянув чулок до колена, закрепляли его на месте подвязкой. Затем последовали и остальные предметы одежды.

Ему нравилось наблюдать за ее руками, бегающими по телу, приводящими его в порядок. Что-то чувственное было в торопливых движениях, будто она сама наслаждалась прикосновениями кончиков пальцев к коже.

Он подумал, что еще больше ему понравилось бы прикасаться к ней самому, видеть на ее теле свои руки.

– Позволь помочь тебе, – сказал он наконец поднявшись с кровати.

Она посмотрела на него, обнаженного, возбужденного, и ее глаза расширились. Бедняга, ему придется подождать. Даже сам Бэкенхем понимал, каким преступлением было бы взять ее снова, так скоро после первого раза. Должно быть, ей еще было больно.

Тем не менее просто прикоснувшись к ее телу, он бы не сделал ничего дурного.

Она закрепила вторую подвязку.

– Мне не нужна такая помощь, о какой ты думаешь.

Он приподнял бровь.

– Тогда стоит позвонить твоей горничной?

– Очень смешно! – Джорджи подхватила свою сорочку.

Маркус схватил ее за руку и привлек к себе.

– Позволь мне, – сказал он.

Скользя рукой по ее плечу, он сдвинул набок атласную ткань и наклонился поцеловать ключицу Джорджианы.

– Я мечтал сделать это всю ночь, – пробормотал он.

Она вздохнула и откинула голову.

– Неужели?