«В то время панк-сцена не очень нас привлекала, – говорит Граффин. – Наркотики и насилие брали свое, но меня это никогда не интересовало. Я играл в Bad Religion ради музыки. Когда мы только начали исполнять панк, это была процветающая социальная площадка. Было ощущение, что ты являешься частью чего-то… Но с 1983-го по 1987-й панк-сцена окончательно развалилась. В лучшем случае она превратилась в разрозненное скопище людей, которые интересовались разными жанрами музыки. Панк-сцена лишилась центрального места встречи. Полиция прикрыла множество мест из-за обстановки с насилием и наркотиками. Было сложно даже играть в панк-группе. Следовательно, в то время у Bad Religion не было четкого курса, и это как раз проявляется в Into the Unknown. Это был хаотичный альбом без какой-то главной идеи. Легко списать его на попытку создать новый музыкальный стиль. Но если вы попробуете взглянуть на эту работу глазами авторов песен [Грега Граффина и Бретта Гуревича], которые действительно любили музыку и не стеснялись экспериментировать, то увидите в ней больше смысла».
Сегодня Мистер Бретт скажет, что Epitaph произвели десять тысяч копий Into the Unknown, но не продали ни одной пластинки. Звучит маловероятно, но, согласно легенде, множество копий альбома закончили свою жизнь в гараже Джея Бентли. Дело принимает еще более странный оборот, если учесть, что к тому времени Бентли уже не состоял в группе. Единственный раз, когда Bad Religion вживую исполняли материал с Into the Unknown, произошел на концерте, который посетили тридцать человек, в клубе Mabuhay Gardens в Сан-Франциско. Граффин начал терять веру, осознав, что панк-концерты собирали такую скромную аудиторию повсюду, даже в таком популярном у панков клубе, как Cathay de Grande в Голливуде. Вдобавок он хорошо понимал, что никого не интересовал новый причудливый альбом Bad Religion. Поэтому он принял решение уехать из Лос-Анджелеса в свой родной штат и поступить в Висконсинский университет. Это привело к тому, что следующие пять лет его группа провела в спячке, от которой пробуждалась лишь изредка.
Никто и подумать не мог, что решение Bad Religion залечь на дно окажется самым разумным для их карьеры. В промежутке между концом 1982 года и весной 1987 года группа дала меньше двадцати концертов. Их сон был настолько крепким, что с ноября 1982 года по сентябрь 1988 года было записано всего пять песен, одна из которых вообще была старой (переработанная версия заглавного трека с их дебютного EP). Когда в феврале 1985 года Bad Religion вновь собрались, чтобы записать мини-альбом под обнадеживающим названием Back to the Known («Обратно к известному»), от предыдущего состава группы остались лишь Грег Граффин и Пит Файнстоун. Место Джея Бентли занял Тим Гальегос из Wasted Youth, а Грег Хетсон заменил Бретта Гуревича на гитаре. Найдя время на свою полузабытую группу, Граффин вместе с Мистером Бреттом спродюсировали десятиминутный EP.
Выход Back to the Known на Epitaph в апреле 1985 года сопровождался одним-единственным концертом Bad Religion в поддержку нового альбома. Среди четырех новых треков, впервые представленных тем вечером, была невероятно заразительная песня «Along the Way», которая в дальнейшем прочно займет место в концертной программе группы. Но из-за того, что Bad Religion едва подавали признаки жизни и не могли похвастаться особой популярностью, третий релиз группы продался тиражом всего в пять тысяч копий. В Лос-Анджелесе и его окрестностях панк-рок потихоньку сматывал удочки. К тому времени Грег Граффин учился на дневном отделении Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Джей Бентли ремонтировал мотоциклы и (кто бы мог подумать!) работал каскадером в кино. Между тем Бретт Гуревич проводил в студии звукозаписи больше времени, чем когда был в составе Bad Religion. Решив полностью посвятить себя этому делу, Гуревич переехал из долины Сан-Фернандо в Голливуд. Прослушав курс в школе звукозаписи, он открыл собственную студию Westbeach Recorders. Именно на этом скромном предприятии он прикладывал все усилия как инженер и продюсер для создания того, что можно было без зазрения совести назвать «партизанской музыкой».
«Все приходилось делать впопыхах, потому что только так ты мог чего-нибудь добиться, – вспоминает Гуревич. – У многих групп, с которыми мне приходилось работать, был скромный бюджет. Они приходили ко мне со словами: “У нас есть триста баксов, и мы хотим сделать запись”. Я отвечал им: “О’кей, за три сотни студия в вашем распоряжении на два дня по десять часов”. Разумеется, в итоге я увеличивал время до шестнадцати часов, потому что именно столько требовалось, чтобы доделать альбом. Мы уходили из студии на рассвете. Я делал все возможное, только бы закончить работу. Я пытался прокормиться, но это было очень, очень сложно. Приходилось жить от зарплаты до зарплаты. Я продавал свои услуги за пятнадцать долларов в час. За эти деньги в вашем распоряжении были студия и я. Существовать в таком ритме было тяжело. Я вкалывал восемнадцать-девятнадцать часов в неделю, но все равно едва сводил концы с концами. Но я научился быстро делать записи, которые при этом звучали весьма недурно».
Стоит отметить, что ни один из этих альбомов или EP за авторством таких разношерстных исполнителей, начиная с Кита Левена из Public Image Ltd. и ранней группы Тома Морелло Lock Up (еще до основания им Rage Against the Machine), не был выпущен на лейбле Гуревича. Компания Epitaph Records, как и группа, для которой она задумывалась, была благополучно забыта и присыпана нафталином. Между выходом альбома Baby… You’re Bummin’ My Life in a Supreme Fashion за авторством панк-группы Thelonius Monster в новый, 1986 год и Head First от Little Kings тремя годами спустя Epitaph выпустили только одну пластинку. К счастью для них, это будет альбом, который спровоцирует движение тектонических плит.
Третий альбом Bad Religion под названием Suffer родился из разговора между Грегом Граффином и Грегом Хетсоном. Хетсон понимал, что их вокалист с головой погрузился в учебу и совсем позабыл о маленькой, но очень терпеливой аудитории, которая продолжала верить в полуживую группу. «Ты должен дать пару концертов, – сказал Хетсон. – Это может быть забавно». Раз гитарист выступал с этим предложением, это значило, что он тоже автоматически подписывался на дело. В итоге их сотрудничество продлилось более двадцати пяти лет. Не успели ребята хлопнуть по рукам, как Джей Бентли, выскочив из очередного горящего здания, снова взял в руки бас-гитару. Наконец Граффин взял телефон и позвонил другой части команды Bad Religion, которая, как оказалось, на написала ни единой песни за четыре года.
Новости разлетелись по округе: Bad Religion будут играть в недавно открывшемся клубе 924 Gilman Street в Беркли. Группа путешествовала на север в фургоне. Присоединится ли к ним Бретт в качестве гитариста? Именно он был недостающим кусочком пазла для воссоздания классического состава группы, который запишет альбомы Suffer, No Control и Against the Grain – триптих, порой именуемый «Святой Троицей». К глубокому удивлению Гуревича, поездка на север по межштатной автомагистрали номер пять обернулась успехом, который по возвращении в Лос-Анджелес придал группе сил и энтузиазма. Пошли разговоры о том, чтобы сочинить материал для новой пластинки.
«У меня не было больших ожиданий [от поездки в Сан-Франциско], – говорит Гуревич. – Я думал, нас ждет скромное шоу. Но, когда мы приехали туда с парнями, это был срыв башки. Зал был забит до отказа. Ребята свешивались с балок, сходили с ума и подпевали каждому слову. И я помню, как подумал про себя: “Ого, такого я не мог представить в самых смелых мечтах”. По словам ребят из группы, мы стали популярнее, чем когда-либо. Думаю, всему виной наше исчезновение с радаров, что довольно странно – обычно это не так работает. Может быть, Грег [Граффин] понимал, что происходит, но я даже не подозревал, что к группе был такой большой интерес».
К 1987 году Bad Religion успели заявить о себе, упрочить репутацию, угробить ее, а затем впасть в спячку. Средний возраст участника группы составлял всего двадцать четыре года. К этому этапу карьеры большинство групп держатся на топливе командного духа – их объединяет стремление приковать к себе внимание всего мира. Но если у других групп кишки сводило от голода, то у Bad Religion лишь слегка урчало в животе. Группа записала Suffer, не подгоняемая острой нуждой и не потому, что они хватались за свой союз, как утопающий за соломинку. В 1987 группа была, вероятно, последним, о чем думали участники Bad Religion, и музыка, ради которой они снова собрались, ничего им не гарантировала. Как сказал Грег Хетсон: «В те дни никто не занимался панк-музыкой, потому что для нее не существовало рынка. Единственным исключением был Бретт с лейблом “Epitaph”. За это я снимаю перед ним шляпу».
«Короче, ребята решили состряпать еще одну пластинку и пораскинули мозгами: “О’кей, мы начнем сочинять песни, запишем их, а затем выпустим на Epitaph”, – вспоминает Гуревич. – Признаться, меня очень увлекла эта идея. За последние четыре года я, вероятно, провел около десяти тысяч часов у микшерного пульта. В моей жизни не было ничего, кроме студии. Я работал с рок-музыкой, кантри, метал-группами с Бульвара Сансет, арт-рокерами из центра – с кем мне только не довелось иметь дело. Итак, я провел несколько лет, основательно развивая свои продюсерские навыки, и преуспел в этом. Так что идея привнести колоссальный опыт записи в Bad Religion и сварганить альбом, который звучал бы действительно хорошо, очень меня манила. Раньше у меня не было такой возможности. Мы решили сделать это на Epitaph. Я подумал: “Ну, я перезагружу лейбл, и, как случилось с первым [EP], моя собственная группа может стать моим же первым релизом”. Такой была предыстория попыток создать лейбл и попытать с ним удачи. Вдобавок я думал, что смогу написать несколько довольно хороших песен для Bad Religion».
Несомненно, к большому облегчению миссис Граффин, ее сын вместе с друзьями покинул «Адскую дыру» и отправился в репетиционную точку в долине Сан-Фернандо под названием «У дядюшки». Там группа собиралась раз в неделю. На каждую сессию Граффин и Гуревич приносили по одной новой песне, а затем показывали остальным участникам группы, как их надо играть. Через семь дней к их репертуару добавились еще две песни. В четком ритме метронома – два, четыре, шесть, восемь – был накоплен свежий материал. Тот факт, что на выходе получилось полчаса музыки, не имел значения. Куда важнее – качество и сила материала.
Какими бы нерасторопными и сонными ни были Bad Religion, к 1988 году у них появилась цель. Пятнадцать песен для Suffer были отточены до блеска. За исключением зарождающихся вокальных гармоний (фирменное «у-у-у-у» и «а-а-а-а», которое станет визитной карточкой группы) и странных гитарных соло, Suffer благополучно был перенесен из репетиционной точки в студию звукозаписи. Альбом был записан на пленку и сведен в студии Westbeach Recorders за семь дней. По стандартам Бретта Гуревича это – целая вечность. Согласно информации на обложке, вклад в производство альбома поровну внесли все участники группы, однако именно их недавно вернувшийся гитарист с многолетним опытом записи нищих музыкантов придал пластинке особый шарм. Нежданно-негаданно бесплодное дерево под названием Bad Religion вот-вот должно было разродиться урожаем. Долгие годы изнурительного обучения Бретта Гуревича теперь сводились к одной цели: выпустить Suffer.
«В процессе записи альбома вокруг нас царила хорошая атмосфера, – вспоминает он. – Мы редко виделись, Грег [Граффин] учился в колледже. Так что это внесло свежую струю в наше общение. Царил дух веселья, который отчасти передался самой записи. Все происходило очень спонтанно. Но в то же время альбом вышел сбалансированным и с хорошим звуком. Он громкий, в особенности по сравнению с панк-альбомами хардкор-сцены Лос-Анджелеса, которые вышли до этого».
Надо понимать, что никто не ждал выхода Suffer. Это была работа группы с подмоченной репутацией в жанре, который все считали мертвым. Пластинку выпустили на лейбле, самый успешный релиз которого случился шесть лет назад, был связан с этой же самой группой и продался тиражом в десять тысяч копий. Шанс альбома на успех был настолько мал, что еще не изобрели микроскопа, в который его можно было бы разглядеть. Но, несмотря на это, никто даже не догадывался, что американский панк-рок вновь появился на рынке, чтобы заполнить вакуум, угрожавший его существованию. Если в то время это не было очевидным, то теперь ясно как божий день: Suffer – единственный игрок на поле.
Альбом вышел фантастическим. Бретт Гуревич не покривил душой, когда перечислял достоинства пластинки, но вдобавок она несет в себе магию «оказаться в нужное время в нужном месте». Надежд, что панк-рок поднимается с больничной койки, уже не осталось, и жанр собирались хоронить. Но Bad Religion вовремя подоспели с дефибриллятором и 50 кубиками адреналина. Немаловажно, что кроме них больше никто не пришел на помощь.
Лучше всего Suffer можно представить как целостное музыкальное произведение неизменно высокого качества, из которого вырисовываются отдельные яркие моменты. Те, кто не поддался очарованию альбома, могут задаться вопросом, почему почти каждая песня начинается с удара малого барабана или почему альбом невероятно незамысловат с точки зрения музыкальных аранжировок. Но эти люди упускают из вида главное. Важно то, с каким изяществом Bad Religion обуздали дикую энергию. Важно то, что мелодичность и тексты песен вышли настолько фундаментальными, что легко можно представить, как эти песни исполняются в различных музыкальных стилях. «Достаточно ли хорош материал, чтобы достойно сыграть его на акустике?» – так звучит одно из самых серьезных испытаний гитарно-вокальной музыки, и Suffer с блеском проходит этот тест.
Особенно отличился Грег Граффин. На более ранних записях Bad Religion вокалист еще не знал, как лучше передать те мелодии, которые были у него в голове. К 1988 году он раскрыл свой потенциал и завернул его в стильную подачу. Suffer – первый альбом, где Граффин проявил подлинный талант к фразировке, самому недооцененному оружию в арсенале вокалиста. Благодаря этому оружию его подача разительно отличалась от большинства других панк-групп. Многие коллеги по жанру писали сильные тексты, но эта сила обычно проявлялась только в связке с музыкой. Убери музыку – и текст утратит свою силу. Sex Pistols, как и X, являются исключением из этого правила. Однако в эту ловушку могут попасть даже самые почитаемые группы. The Clash, возможно, ликовали, когда написали такие куплеты, как «каждый бедняк на районе заключает сделку с миром, / но в конечном счете спускает деньги на девушек и пир» из «Death or Glory». Но это словесное изящество не может продержаться до конца песни. «Тот, кто развращает монахинь, позже присоединится к церкви» – весьма остроумная строчка, но при этом не особо музыкальная.
Но Suffer Bad Religion нацелились на взыскательные умы. В то время как другие группы истерически разглагольствовали о грядущем апокалипсисе, который все никак не наступал, Граффин обратился к истории и науке, чтобы указать на недостатки своего вида. «Человеческие массы все еще цепляются за свое достоинство, / человеческие массы всегда, всегда должны страдать», – поет он на заглавной песне альбома. «How Much Is Enough?», написанная Бреттом Гуревичем, обращает внимание на нестабильность экономической системы, которая в мире ограниченных ресурсов ставит доход превыше всего остального. «Когда человечество наконец осознает, / что его жадность станет для него кончиной?» – спрашивает он. Жемчужина альбома, «Forbidden Beat», редкий пример того, как два автора песен внесли равнозначный вклад в шедевр. Они поют о ритме, который «ежедневно гремит с первыми лучами солнца на фоне жизни простых людей, / но вскоре все уходит в сумрак, когда ржавеет последняя повозка, и наступает новый день».
«Я впервые услышал Suffer, когда мы гастролировали по Европе, – вспоминает Фэт Майк из NOFX. – С альбомом меня познакомила группа Yeastie Girls. Это было просто потрясно. Песни, звучание – буквально все. И правда, ничего подобного мне еще не приходилось слышать. Умные тексты, великолепная гармония, классная мелодия. Двадцать с лишним минут чистой радости. Наше турне проходило ужасно, а потом в последний день я услышал Suffer и внезапно понял: “Ну да, конечно же, панк-рок – это здорово…” До Suffer мне казалось, что моя группа сама по себе. Да, мы были не одни, но так я себя чувствовал; и я уверен, что те же чувства испытывали другие группы. Но затем вышел Suffer, и все, кто услышал альбом, поняли, что это особенная пластинка, которая поможет сохранить признаки жизни на сцене».
