«Ах ты пердун рогатый!» – подумал Серега. Поглядел на окна. Выскочить можно… Если стрела не догонит. А если не догонит – то дальше что? Куда бежать? И к кому? И где гарантия, что эти не решат на Мыше со Сладой отыграться? За родича.

– Что Перуну угодно – мне решать, волох! – осадил дедушку Скольд.– Говори дальше, Горазд.

– Я вскорости в Киев на лодьях побегу,– сказал купец.– Чужака возьму и вместе с прочей челядью продам. Они за своих единоверцев добрый выкуп дают. А не дадут – так продам, но это вряд ли. Ихний он. Там в те ж игры играют. Остах, ты к ромеям ходил: правду я говорю?

– Правду,– неохотно согласился городской старшина.

– А я говорю – в огонь кощуна! Иль кровь ему на священном месте отворить! – закричал жрец, вскакивая.– Накличешь беду, воин!

– Может, себе его возьмешь? – спокойно спросил Скольд.

– Мой господин крови не радуется.– Дед тут же успокоился и сел на место.

– Это мы знаем,– сказал один из княжьих воев.– Твой господин иное любит, да мы слыхали, чужак и в этом не промах.

Присутствующие заухмылялись. Напряжение в зале чуточку спало.

Серега, который все это время лихорадочно думал, как вывернуться из ситуации, кажется, отыскал лазейку.

«Была не была! – подумал он.– Терять мне нечего. Сожгут, зарежут или в рабство продадут. Хрен редьки не слаще!»

– А можно мне сказать? – крикнул он.

– Твоя вина установлена! – отрезал Скольд.

– А я не о моей вине говорить хочу!

– О чьей же?

– О твоей! – дерзко бросил Духарев.

В зале на несколько мгновений стало совсем тихо.

– Что ты сказал? – грозно сдвинув брови, осведомился наместник.

– Ты слышал! – с вызовом заявил Сергей.– Дашь мне говорить или как?

И как в их первую встречу, уловил в глазах воина нечто вроде одобрения: любил Скольд отвагу.