— Я вообще-то учитель музыки. И ещё преподавала русский язык
— Я тоже много могу, — включилась в разговор Шушана. — И по сельскому хозяйству, и по рукоделию всякому, и в госпитале санитаркой могу, и до революции в лавке у отца работала — весь учёт вела.
— Отлично. — Фёдор Иванович встал из-за стола. — Давайте размещаться и спать, а завтра займёмся устройством всех дел.
Квартира Титовых формально состояла из одной большой комнаты в два окна и кухни. Когда подросли дети, комнату разгородили на две маленькие — получилось гораздо удобнее. Теперь было решено, что Валя перебирается в комнату к родителям на раскладушку, а Мишке, когда он будет приходить, станут стелить матрас в кухне на полу.
Беженцев разместили в детской. Шушану и Зою уложили на ребячьи кровати, а Розе и Тамаре соорудили два спальных места на полу. Ходить стало негде, но сейчас это было неважно.
— Днём матрасы можно скатывать и класть на кровать, тогда по комнате будет вполне удобно ходить. Ничего, обживёмся, — говорила Анна Николаевна, помогая стелить постели.
— Да что вы, я надеюсь, мы долго вас обременять не будем, — смущённо сказала Зоя. — Может быть, завтра-послезавтра уже найдём что-то.
— Так, уважаемые дамы, — подал голос отец, — давайте-ка прекратим разговоры на тему, кто кого обременяет, это дело бессмысленное. Есть данность: война. Есть две семьи и две комнаты. Значит, мы занимаемся решением текущих задач, а не реверансами. Сейчас текущая задача — спать. Остальное — завтра! Спокойной всем ночи!
Наташа. Из дневника
18 июля
Уже почти две недели каждый день ходим в степь рыть окопы и строить оборонительные сооружения. Кто подальше работает, остаётся ночевать прямо там, но наш край ближе к городу, и я стараюсь домой приходить. Хоть помыться и поспать на удобной кровати. Ухожу в степь на рассвете, прихожу затемно. Жара, пыль, руки болят, лицо и спина аж горят. Сегодня Маша Топалу упала в обморок. Забыла платок повязать и работала с непокрытой головой. С её-то чёрными волосами. В степи гораздо жарче, чем у моря. И воды мало. Попить берём с собой, а полить на голову или умыться лишний раз — нельзя, столько воды там нет. Сплю по ночам с кошмарами. Если сплю. Но иногда кажется: сейчас только дойти бы до кровати, упадёшь и уснёшь, — а на самом деле падаешь в кровать и уснуть не можешь. Мама говорит — это бессонница от чрезмерной усталости.
Она теперь работает в госпитале. Ванюшку не с кем оставить, мама его с собой берёт. Он весёлый, общительный. В подсобке не сидит, всё норовит в палаты уйти. Его и бойцы любят, и даже в командирские палаты охотно пускают. Только я боюсь: насмотрится он там всякого ужаса. Что с ним потом будет? А мама говорит: ничего страшного. Он пока мало понимает — почему у раненых что-то забинтовано или ноги-руки нету. Думает, что это само собой, потому что люди разные. Мама говорит, что для малышей лет двух-трёх это нормальное восприятие мира. А я и сама боюсь, и считаю, что так можно ребёнку психику испортить.
Нет, если у меня когда-нибудь будут свои дети, ни за что им не стану показывать раненых, увечных. Вчера я это вслух сказала, а мама со мной не согласилась. Говорит: Ванюшка подрастёт, и этот опыт воспитает в нём умение сострадать. А всё же я с ней не согласна. Зачем обязательно показывать человеку плохие стороны жизни? Может, счастливое детство — это как раз когда человек не знает ни горя, ни бед, ни своих, ни чужих?
На фронте появилось Смоленское направление. Скверная новость.
25 июля
Из вечерней сводки:
25 июля утром в районах, прилегающих к Москве, появилось 6 немецких самолётов, из коих 5 было уничтожено нашими истребителями. В ночь с 23 на 24 июля, по уточнённым данным, при налёте немецкой авиации на Москву сбито 5 немецких самолётов.
Что??! Они уже бомбят МОСКВУ?! Это что же делается? Господи, кошмар какой!
15 августа
Приказ о мобилизации военнообязанных 1895–1904 г. р. и призывников 1922–1923 г. р., проживающих на терр. Крымской АССР. Это значит, что и папа подлежит призыву! Он же 1900 года. Хотя нет, его не должны призвать — у него зрение плохое. Это что же, у нас здесь всё так плохо, что надо забирать людей старше 40 лет?