Позже, я узнал, что ребята приняли меня за её отца, иначе поединка было бы не избежать.
— Сука! — не вынес я по дороге. Она промолчала.
Мы вернулись к палаткам. Я потянул её внутрь, но она вырвала руку:
— Дай, проветрюсь на воздухе, не бойся не уйду.
Я лежал, стиснув зубы. Если б остался с ней, мог нагрубить ещё больше, а рядом спали родители. Уснуть, тоже был не в силах.
Вдруг что-то звякнуло, и я услышал громкий голос отца:
— Ты что, оборзела?
Я выглянул из палатки.
Владимир держал запасы вина в рюкзаке у изголовья, дочка просунула руку под край палатки, та была без дна, и вытянула из рюкзака бутылку. Но пьяная неосторожно задела другие бутылки. Хранитель святой жидкости вмиг проснулся, схватил вора за руку, и сейчас из-под палатки торчала только его голова, больше он не мог пролезть наружу.
Лариса, однако, вырвалась вместе с вожделенной бутылкой и, заплетаясь языком, возразила:
— Тебе что, для дочери родной жалко? Да?
Она отошла на защитную дистанцию и, ловко просунув пальцем пробку внутрь, приложилась к горлышку.
Отец, который уже вылез из палатки, очумело смотрел на алкающую дочь.
На шум проснулась мать и, оценив обстановку, с криком набросилась на меня:
— Вы там запились в городе, не просыхаете!
— Я трезвый, посмотри! — пытался обороняться я.
— Значит, девочку приучил, без пьянки она с тобой спать не будет!
Это оскорбление я не мог стерпеть:
— Ну, это слишком! Оставайтесь со своей «девочкой», я уезжаю домой!
— Никто тебя и не держит! — вспыхнула «тёща».