Но у меня было такое чувство, что я её терял. Терял из-за своей глупости, трусости и безалаберности.

Все то время, что мы провели вместе, пожалуй, было самым лучшим в моей жизни. Я ни разу не ощущал ничего подобного.

Я закрыл глаза и очень грязно выругался, пнул ногой воздух и сел на край пирса. Говорят, что шум воды успокаивает, но сейчас он меня дико раздражал.

Чувствовал, что запутался, но при этом все ответы были на поверхности, что оставалось только протянуть руку.

Я зажмурился, старался прислушаться к себе. К настоящему себе, а не к тому трусу каким я был на самом деле. Ведь Дора права, я все это время только оправдывался. Я ни разу ни с кем не построил серьёзных отношений, даже сейчас бегал от той, которая готова была принять меня таким какой я есть. Повторяя себе, что я не могу допустить ничего подобного, что испытала моя мать, что я не могу стать таким, как отец. Даже прозвал себя монстром.

Она говорила, что не заметила превращения из принца в чудовище. Может быть, чудовища никогда и не было? Может, я сам себе его придумал? Ведь так просто прятаться за образами, опять-таки чтобы оправдать свою нерешительность. Как и прятаться за обещанием десятилетней давности. Возможно, мне давно следовало поговорить с Робом и объяснить ему всю ситуацию, рассказать о своих чувствах к его сестре. Даже если после этого он меня ударил и послал бы к чёрту. А потом бы перестал разговаривать. На некоторое время.

Господи, я и не заметил, как вымотался за эти дни. А мне почти тридцатник, а я веду себя как закомплексованный подросток.

Признавать свои ошибки, всегда было так трудно и сложно?

Прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Я осознал, что не хочу терять Тео. Мне нужна она, и я хотел только её. И так было всегда.

Всегда была она.

Моё кудрявое и яркое солнце.

Моя Дора.

— Я охренеть, как её люблю, черт возьми, — произнёс я вслух.

И даже повеселел.

Произнося эти слова вслух, я словно стал свободнее.