– Это мое последнее шоу, – подтвердила Элизабет.

В Риверсайде хозяйка ранчо уронила на пол картонный лоток с фермерскими яйцами.

– Вы шутите! – донеслось от кого-то из третьего ряда.

– Серьезна как никогда, – произнесла Элизабет.

Студию накрыло волной огорчения.

Застигнутая врасплох, Элизабет повернулась к Уолтеру. Тот поймал ее взгляд и ободряюще кивнул. Это единственное, что он мог сделать, не рассыпавшись в прах.

Накануне вечером она без предупреждения заявилась к нему домой. Вначале он даже не собирался открывать, поскольку был не один. Но на всякий случай посмотрел в глазок и увидел, что за порогом стоит она, в машине на обочине спит Мэд, а Шесть-Тридцать, пригнувшись, как угонщик, навис над рулем; тогда Уолтер в тревоге распахнул дверь.

– Элизабет, – с учащенным сердцебиением произнес он. – Что такое… что случилось?

– Это Элизабет? – переспросил обеспокоенный голос у него за спиной. – Матерь Божья, что стряслось? И Мэд с ней? Она поранилась?

– Гарриет? – вырвалось у Элизабет, которая в изумлении отпрянула.

Пару секунд они стояли молча, как на сцене, будто все разом забыли свои реплики. Наконец Уолтер выдавил:

– Мы не хотели огласки.

А Гарриет пролепетала:

– Пока не завершится мой развод.

Тут Уолтер взял за руку Элизабет, и та от неожиданности вскрикнула, чем растревожила Шесть-Тридцать, который задергался и несколько раз кряду навалился на кнопку гудка, перебудив Мадлен, Аманду, а также всех соседей, которые, на свою беду, легли спать пораньше.

Элизабет приросла к порогу.

– Я понятия не имела, – повторяла она. – Проворонила главное? Я слепа?

Гарриет и Уолтер смотрели друг на друга, словно подтверждая: ну как бы да.

– Скоро мы тебе все расскажем, – пообещал Уолтер. – Но что тебя сюда привело? Сейчас девять вечера. – (Элизабет заехала без приглашения, чего никогда прежде не бывало.) – Что стряслось?

– Все нормально, – ответила Элизабет. – Только теперь мне стыдно сказать, по какой причине я сюда нагрянула. У вас такие позитивные вести, а у меня…