Совет духовного наставника приводит к изменениям – хоть и не глобальным, но существенным – в непрерывном потоке ментального опыта, который состоит из совокупности ментальных факторов, связанных между собой в цепь бытия, длящегося во времени. Поскольку все действия ведут к определённым следствиям, добрый совет духовного наставника также оказывает влияние на поток ума ученика.
Считается, что благодаря тому, что духовный наставник привёл к совершенству собственный поток ума, он обладает высокой способностью оказывать влияние на других. Лама может изменить поток ума другого человека ровно настолько, чтобы на короткое время развеять пелену неведения, предоставляя таким образом ему благоприятную возможность услышать (thos pa).[107] Как в случае с любым действием, следствие выслушанного наставления не проявляется мгновенно, но созревает через определённое время. Кунга Тензин обращает наше внимание на важность этого, казалось бы, обычного события: «[услышать] должным образом даже одно-единственное слово Дхармы означает начать поиски истины» [KT, 16].
Невозможно переоценить важность получения наставления о том, как противостоять давлению действующих в потоке ума негативных сил, мешающих обычному человеку слушать Дхарму. Таши Намгьял, другой известный автор комментариев к текстам, посвящённым предварительным практикам махамудры, также подчёркивает важность получения наставления от духовного человека. Соответствующий раздел его комментариев озаглавлен «[Первоначальное] зарождение веры наставлением о важности Дхармы, которая будет дарована». Он пишет:
Если хочешь увидеть настоящую истину, но не получил наставления по махамудре, то, как сказано в текстах, очень сложно будет постичь естественное состояние реализованного ума [gnas lugs], которое является абсолютной истиной, ясным светом, махамудрой. Простого [понимания] сутр или тантр недостаточно. Понимание всех разнообразных сутр не поможет тебе узреть ясный свет, махамудру. Но если положишься на наставления по махамудре, то в конце концов постигнешь естественное состояние реализованного ума, которое является абсолютной истиной.[108]
Невозможно начать практиковать всерьёз, не получив наставления, но после получения наставления можно сказать что настоящая практика уже началась. Поэтому Кунга Тензин утверждает: «Необходимо принять подобное наставление, потому что оно зарождает ум, который связан с устремлением [kun slong] учителя».[109]
Наставление какого характера способно оказать на обычный ум настолько сильное впечатление? Следующий отрывок из знаменитого, но краткого коренного текста Кунга Тензина можно рассматривать как пример того, каким может быть первое наставление:[110]
Я почтительно склоняюсь пред всеми сиддхами линии передачи, начиная с Гампопы, основавшего доктрину всепроникающего тайного окончательного [смысла] – [истины], которую так сложно понять, следуя любому иному пути. Он создал эту доктрину как указание пути, ведущего к постижению [истинной природы] ума. Считается, что практика этого пути, носящего название «махамудра», подобна солнцу или луне, которые растапливают снега и ледники [неведения]. [Эта доктрина] украшена сущностными устными наставлениями [man ngag], ведущими к [прямому] опыту переживания,[111] и потому, находясь в ясности [прямого опыта переживания], оставь попытки анализировать и рассуждать. Эти наставления предназначены для тех, чей ум сильно устал от страданий сансары; для тех, кто готов отречься [от обычной деятельности], что позволит быстро достичь совершенного состояния будды; для тех, кто следует путём очищения, вдохновлённый сведущим ламой; для тех, кто устремлён к естественному состоянию реализованного ума, – то есть для тех, чьё стремление получить возможность проникнуться верой удовлетворено.
Таши Намгьял также касается вопроса окончательного смысла (nges don) и его постижения. Одна из задач указаний, даваемых ламой, – служить противопоставлением неведению слушающего и его обычному мышлению. Считается, что начинающий ученик получает совет отказаться от концептуального обдумывания в пользу прямого переживания. Джампел Паво, другой авторитетный толкователь текстов по махамудре, сказал: «Эти рассуждения сложно понять тем, чьи уши воспринимают [только] логическое обоснование».[112] В ранних песнях махамудры утверждается, что люди попросту в ужасе убегали, услышав такие наставления.[113]
Подобное наставление выглядит весьма многообещающим. Таши Намгьял намекает на некий глубокий, тайный смысл, который откроется тому, кто достаточно сообразителен для его восприятия. Он посвящает целый раздел своего обширного комментария «Лунное сияние махамудры» описанию коренных наставлений. Этот раздел называется «Прежде всего: уверенность в зарождении веры». Раздел состоит из двух частей: «Величие полученного опыта переживания» и «Величие того, кто получает опыт». Как следует из названий этих частей, наставление Таши Намгьяла намеренно представлено как многообещающее. Он надеется привлечь внимание и интерес слушателя, упоминая глубокую тайну (gsang ba) и сложность, с которой придётся столкнуться тому, кто захочет её постичь. Он говорит о том, что истинные характеристики (mtshan don) махамудры таковы, что охватывают полностью и сансару, и нирвану. Махамудра является символом, или, буквально, жестом (санскр. mudrā, тиб. phyag rgya) просветлённого ума:[114]
Мир богов и богинь пронизан этим символом. Являясь символом Татхагаты, он также символ нерождённого. [TN, 165]
Махамудра обозначается эпитетом «великая» (санскр. maha, тиб. chen po), это «высшая из всех медитаций» [TN, 165] и присутствует во всех трёх колесницах буддизма. Всё самое выдающееся (rnam grangs), что можно найти в учении Будды, отождествляется с махамудрой.[115]
Пообещав поведать о всеобъемлющей доктрине, Таши Намгьял напоминает, что подобная истина трудна для понимания:[116]
Истинная природа [просветлённого ума], махамудра, нигде не пребывает и полностью лишена каких-либо атрибутов. Сказано, что она всепроникающая, словно пространство.[117] [TN, 168]
Махамудра выходит за пределы представлений (blo "das), является ясной (gsal) и неконцептуальной (mi rtog). Истина не является чем-то, [что обладает реальным независимым] существованием (ngo bo) и может быть обнаружено с помощью интеллекта в каком-либо месте феноменального мира. Истина обладает особой отличительной чертой (rab dbye). Несмотря на то что эта истина пронизывает (khyab bdag) сансару и нирвану, она также выходит за пределы любого объекта размышления или обсуждения [TN, 169]. Таши Намгьял аккуратно подводит тех, кто получает наставления, к конфликту: объясняет им, насколько глубокой является его тайна, а затем ставит их перед фактом, что, возможно, они её и не постигнут. Что может лучше подстегнуть любопытство, чем подобная перспектива?
Затем, чтобы усилить внутренний диссонанс у своих читателей, Таши Намгьял целенаправленно отрицает все другие духовные практики. Он говорит о том, что, какие бы практики те ни выполняли, любая будет обладать изъянами (skyon) из-за того, что опирается на неведение, а не на окончательный смысл.[118] Подобные обвинения призваны посеять в читателях сомнение (the tshoms). Если кто-либо начнёт рационально сомневаться в своём образе жизни, то, возможно, станет более восприимчивым к получению наставления от святого существа:
Если тебе неведомо естественное состояние реализованного ума, тебе не достичь плода освобождения, даже если освоишь сто тысяч иных практик. Но если постигнешь его, то станешь [буддой], [самим] Дордже Семпой.[119]
Чтобы читатель не перепутал махамудру с другими буддийскими практиками, Таши Намгьял сравнивает её с двумя общепринятыми классами буддийской традиции махаяны. Путь сутры махаяны выдвигает доктрину пустотности в качестве абсолютной истины буддизма [TN, 172–174]. Путь тантры принимает относительную активность обычного ума и окружающий мир в качестве относительной истины и проявления сострадания (snying rje) [TN, 174]. Считается, что махамудра – это «путь глубокой истины всех сутр и тантр»[120] и входит в практики этих традиций. Она выходит за пределы, которыми ограничены другие практики, и открывает окончательную перспективу знания. Если бы читатель распознал этот тайный путь (gsang lam), то «отказался бы от [сутр и тантр или какой-либо иной практики и] последовал этому наставлению» [TN, 201]. Таши Намгьял побуждает своих читателей осознать (ngo shes pa), что делает его учения такими глубокими, и понять их значимость по сравнению с другими учениями [TN, 197–201]. Отказавшимся от всех других практик читателям не остаётся ничего иного, как внимать наставлениям.
В отличие от Кунга Тензина, чьи комментарии предназначены по большей степени для тех, кто не практикует, коренной текст Таши Намгьяла, без сомнения, написан для практикующих.[121] В коренном тексте говорится, что он предназначен «для тех, кому… представилась возможность проникнуться верой».[122] Он обращается к аудитории, состоящей из практикующих буддистов, которые однако ещё не открыли для себя высшую истину, обозначаемую в тексте как «окончательный смысл» (nges don). Подобное наставление, составленное согласно традиционному тибетскому стилю в форме дебатов, не очень подходит для небуддистов, потому что объяснения не отвечают на вопрос, что изначально служит причиной зарождения веры (yid ches pa). Автор предполагает, что его аудитория уже обладает определённой верой.
Кунга Тензин, напротив, не предполагает, что его читатели уже являются буддистами. Он проводит анализ целого комплекса психологических процессов, которые предшествуют развитию веры. Первым из этих психологических процессов является интерес ("dun pa). Интерес возникает в результате встречи с высшим существом, которое даёт наставление. Однако наставление, которое даётся тем, кто не является буддистом, отличается от наставления, предназначенного для практикующих. Комментарии Кунга Тензина предназначены начинающим – тем, кто не выказывает абсолютно никакого интереса к духовной практике. Поэтому он взывает к мирскому аспекту, убеждая поразмышлять о жизни и её предназначении.[123] Он предлагает своим читателям подумать о том, насколько удивительно родиться человеком, а не представителем какой-либо другой формы жизни. Человек – это единственное существо, которое способно искать истину и постичь её. Ещё более уникальной представляется встреча человека со святым существом. Шанс (или удача) (skal ba) такой встречи крайне редок. Человек может родиться в необитаемых землях, среди варваров – там, где невозможно найти учение будды, или в местах, где учение будды уже исчезло. Но вместо этого тот, кто получает наставление, сидит напротив высшего существа, которое является самим воплощением учений. В тексте об этом говорится так: «Очень сложно получить это глубокое наставление» [KT, 9].
Святой наставник призывает не бояться, в просто послушать. Он призывает поразмышлять о том, насколько важными являются все встречи, которые происходят в течение жизни. Ничто не длится вечно, и возможность, которая у нас есть в данный момент, может больше никогда не представиться:
