Виктория слушала молча, с видом покорным и даже обреченным, но слово «наркоистория» Хорхе произнес совершенно напрасно, потому что тут мою тетку вдруг взорвало просто вулканически.
— Слышишь, ты, любитель карнавалов и голых сисек! — Она подошла к решетке и попыталась схватить меня за руку, но я отскочил. — У тебя теперь есть наркоистория! Поздравляю!
Она вылетела из сарая на улицу, а мне захотелось согнуться в три погибели, спрятать голову между коленями и так остаться навсегда. Запах сырой влажной земли, пропитанной мочой и потом, напоминал, на какое дно жизни может в любую минуту опуститься человек, ничего не замышлявший, никому не желавший навредить. Было стыдно аж до мелкой холодной дрожи. Грамматика чувств работала. Чувство стыда даже на экваторе похоже на ощущение от пронизывающего до самых костей мороза.
Хорхе молчал, но было и так очевидно, что с Викторией он полностью согласен.
Прошло около получаса. Виктория уже отгремела, погода, которая с начала нашего путешествия совсем не радовала, заметно улучшилась, предзакатное солнце улыбалось спокойно и безмятежно, а Хорхе удалось сторговаться с полицейскими и снизить сумму в два раза. Однако пяти тысяч долларов у нас с собой тоже не оказалось.
Вот это, наверное, и значило — жить на вулкане. В любой момент все может измениться в любую сторону. Видимо, я уже начал проникаться идеей существования здесь и сейчас, потому что самое острое мое сожаление было направлено не на вчерашнюю глупую пьянку и даже не на тот факт, что сегодня я попался индейцам-полицейским, а только на то, что я побрезговал куем на предыдущей стоянке. Есть хотелось нечеловечески.
— Мы доедем до гольф-клуба и попросим у Паши денег, — сказала Вика, заходя в сарай-участок. — Я не могу до него дозвониться, хотя они уже должны были приземлиться. Не понимаю, что там у них стряслось, но доехать до Паши — это наш единственный шанс вытащить тебя отсюда.
Толстый мужик в грязной майке за стойкой приоткрыл один глаз и посмотрел так, как будто что-то понял из ее речи. Во всяком случае, закивал он одобрительно. Когда речь шла о деньгах, эти вымогатели понимали, видимо, на любом языке, даже на русском.
— Мы не доехали какой-то час, — успокоил меня Хорхе. — Даже меньше. Мы поедем очень быстро. Часа через два вернемся за тобой.
Под ложечкой екнуло. Я представил себе, что здесь будет, когда стемнеет. Светлого времени суток оставалось максимум на полчаса, но делать было нечего.
— Оставь хотя бы компьютер, — попросил я Вику.
— Интернета же нет, — пожала плечами тетка.
— Я хотя бы почитаю, — ответил я и понял, что готов предательски расплакаться.
Наверное, вид у меня был самый что ни на есть убогий, потому что Виктория молча сходила в машину и принесла свою святая святых.
Дежурный нехотя открыл мою клетку. Следом за ноутом Хорхе сунул в камеру табурет. Охранник грозно глянул, лязгнул ключом о замок, но промолчал, и табурет остался у меня.
Глава 16
При чем здесь Сингапур?
Зачем они закрывают здесь невиновных людей, я уже понял: кто-то должен поддерживать этот сарай изнутри, а то рухнет основа эквадорской полиции и, не дай бог, государственности. Одна из досок отошла, и в образовавшуюся дыру свободно могла бы проползти змея или еще какая небольшая тропическая тварь, все многообразие которых даже вспоминать не хотелось. Убедившись, что толстый мужик не обращает на меня внимания, я поставил табурет у самой решетки и сел лицом к этой дыре, которая, по всей видимости, и являлась надмирной данностью этого места, его сутью и сущностью. Все остальное: сарай, заправка, деревня, банановая плантация, сами полицейские — наросли уже впоследствии и являлись вторичными элементами. Скоро я забуду это место, как страшный сон, мысленно уверял я себя.
Я открыл Викин ноутбук, и первое, что мне попалось на глаза, — папка под названием ПАША в самом центре рабочего стола.
Однако, открыв папку, я был озадачен. Пожалуй, Вика относится к тому типу людей, которым нечего особо бояться за свои персональные данные. Она настолько ленива, что даже записи по особо важным делам ведет ужасно.