— А почему гуава? Не сказать, чтобы самый распространенный в России фрукт, — зацепился Павел. — Это потому, что в девяностые все магазины были забиты литровыми банками сока из Индии?

— У вас тоже? — Вика рассмеялась. — Сельхозки еще не упразднили, но продуктов в них уже не было. Зато на всех полках сплошь стояли только баночки с соком гуавы и почему-то мясо криля.

— Криля не помню, — усмехнулся Павел. — Гуавы было залейся. Мне тоже первое время все ее напоминало.

Сельхозки? Что это такое? Сельскохозяйственные ярмарки? В какие это годы? Я такого не припоминал, а телефона, чтобы загуглить, не было.

Вкусовая карта Виктории напомнила мне мои размышления о заполненных звуковых дорожках в мозгу, в котором не осталось места для звука океана. Это только лишний раз доказывало, что за годы совместной работы мы уже о многом думали одинаково. Мне стало грустно, кажется, я еще и ревновал. Ревновал и не понимал ее.

Как ни странно, Павел слушал эту болтовню и даже в ней участвовал, как будто забыв о трупе в холодильнике.

— Могу опровергнуть эту теорию в один ход. Попробуйте манго, — Павел обратился к нам обоим, видимо, стараясь сохранить хотя бы видимые приличия. — Сразу станет ясно, что манго здесь и манго в России — это две большие разницы.

Когда появились сыр, креветки, каракатицы прямиком с гриля, овощи, грибы, бутылки со свежевыжатыми соками и винами, стало ясно, что Павел накрывает поляну не для троих. Остальные участники появились приблизительно через полчаса.

Один за одним перед домом останавливались тук-туки, из которых по двое-трое вылезали свежеотпущенные члены команды айтишников. Вид у всех был усталый, но все были возбуждены известием о том, что убитая девушка — не Анна.

— Павел Максимович прилетел! — воскликнула Камилла. — Вот видите, нужно было сразу вместе на отдых лететь, присмотрели бы за нами.

Кнопкин тут же надел привычную для себя маску бобруйского шутника: «Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь!», но в этот раз отшутиться ему помешал Евгений. Парень вылетел из своего тук-тука, как камень, пущенный из рогатки.

— Ее вещи на месте. Деньги, документы, кредитки, одежда… — Евгений настаивал на том, чтобы поиски его невесты начались немедленно, и Паша что-то втирал ему с серьезным и деловым видом.

Ко мне подошла Камилла, положила, как своему, руки на плечи, уткнулась носом в шею и, обдавая горячим дыханием, проговорила:

— Кошмар! Вы как в воду смотрели, когда не поехали с нами. Местные отделения полиции — это просто жесть.

Я обнял ее упругое, плотное тело, чувствуя ладонями горячий изгиб талии, но не стал распространяться о том, что с особенностями местных кутузок познакомился не хуже, чем она.

— Погодите, а где Анатоль? — воскликнул Паша и поднялся на террасу, оставив Евгения внизу, возле бассейна.

— Павел, тут такое дело… — От стола к Павлу двинулся один из адвокатов.

— Что случилось с Анатолем? — прошептал я Камилле в ее роскошные кудри, а она подняла лицо и вдруг весело рассмеялась, истерически всхлипывая, не в силах остановиться.

— Ты не поверишь! — наконец справившись с эмоциями, выдохнула девушка. Лицо ее стало серьезным. — Анатоль ждет российского консула.

— Консула?! Зачем?