Тайлер кивнул:
— Да. Так им проще. Потому что правда уж слишком невероятна. А вы тут зачем? Поглумиться над моим несчастьем?
— Нет, я как раз на вашей стороне! — сказал Бакстер предельно серьезным тоном. — Штука в том, что в молодости я был заядлым охотником — лет до двадцати пяти. Всегда по выходным пропадал в лесу — оленей и антилоп стрелял, на медведя ходил, куропаток убил без числа… Короче, раз шел я опушкой леса в окрестностях Мэрисвилла — а тогда это были все еще дикие места… Чу, шумнул кто-то за кустами! Я, конечно, винтовку тут же к плечу. Она у меня с оптическим прицелом. По звуку — крупный зверь. И вдруг вижу в прицеле — почти человеческое лицо. Мать честная! Мохнатый. Роста огромного. Смотрит мне прямо в глаза. Я так и обмер. Таращусь на него, а он таращится на меня. Бежать? Стрелять? Пока я решал, он развернулся и неторопливо пошел прочь… Вот так. Вернулся я домой, спрятал винтовку в шкаф, и с того момента любовь к охоте как отшибло… Поэтому, мистер Гринвуд, у меня нет причин вам не верить. — Бакстер кивнул в сторону двери: — Идемте. Хорошие люди должны встречать Рождество дома, в кругу семьи.
Тайлера не нужно было приглашать дважды.
На выходе из участка он повернулся к своему неожиданному спасителю:
— Живу я далеко, поэтому не смею просить подбросить до дома. Но может, вы подвезете меня до оверлейкской больницы? А уж оттуда я на такси.
Множественные переломы обеих ног; переломы и лучевой, и локтевой костей правой руки; вывих плеча; сотрясение мозга и пробитый череп. Не говоря уже о таких пустяках, как сломанный нос, перебитые пальцы, синяки, порезы и рваные раны… Врачам было над чем поработать. Когда Мака Шнайдера доставили в больницу, его состояние было удручающим и быстро ухудшалось.
После долгой операции, в бинтах и гипсе Мака привезли в палату реанимации. Он был в коме и «висел» на аппаратах жизнеобеспечения. Занимавшийся им главврач неврологического отделения не слишком надеялся на его выздоровление.
После того как больной остался в палате один, в ней внезапно появился неожиданный посетитель — старик индеец. Он словно из воздуха соткался.
Наклонившись к Маку, он что-то шепнул ему в ухо и снова исчез.
Глава семьдесят вторая
Беспокойство Ронни нарастало. Даже если Тайлер самым свинским образом упивается своей холостяцкой свободой, пора бы ему хотя бы позвонить домой. Плюнув на гордость, она сама набрала номер его сотового. И попала на голосовую почту. Через час — то же. Еще через час — тот же результат.
Тогда, отбросив ложный стыд, она позвонила в отель и попросила передать мужу предельно бесхитростное послание: «Жду дома. Люблю. Твоя Ронни». Кажется, яснее выразиться нельзя — и Тайлер, что бы он до этого ни думал, должен примчаться с покаянием…
После звонка в отель она снова набрала номер мобильника мужа. И тут во всем особняке Тайлеров вдруг погас свет. Соответственно, и радиотелефон вырубился на середине длинного гудка — его база лишилась тока. Ронни зашарила рукой по журнальному столику в поисках сотового и вспомнила, что оставила его в «лексусе». Чтобы попасть в гараж, надо было пройти в темноте через весь дом, а потом еще и галерея… И хотя молнии время от времени озаряли все кругом, Ронни решила отложить путешествие к сотовому. Напрасно она из эстетических соображений построила гараж далеко от дома!
— Дети! — крикнула она. — Вы где, ребятки?
— Мама! Мама! — услышала Ронни растерянно-перепуганный голос шестилетней Мередит. — Почему в доме темно?
Это были первые на ее коротком веку неполадки с электричеством.
Грета пришлепала в тапочках из кухни.
— А где у вас свечи?
Ронни нашарила дорогу к нужному шкафу и протянула няне дюжину свечей.