Я прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях, зарождающихся внизу живота. Хоть что-то приятное, черт возьми…

– Тогда придется заставить вас заговорить.

Удар хлыста пришелся на бедро, которое и без того болело – видимо, в ночь полнолуния я как-то повредила ногу. Даже не помню, как это произошло. Тогда на мелочь вроде раны трудно было обратить внимание. Мой крик боли перешел в тонкий скулеж, когда увидела, что Грир заносит стек для нового удара.

– Только не по ноге! – взмолилась я, внутренне сжавшись в комок.

– Говорите правду, Эстер, и мне не придется делать вам слишком больно. Насчет остального обещать не могу.

– Хорошо, – прошептала одними губами.

– Начнем с простого. Кто вы?

– Эстер Саттон, дочь баронета, журналист, – отозвалась тихо.

– Неправильный ответ, – от размашистого свистящего удара хлыста задергалась не только я, заколебалось даже пламя свечи, стоящей рядом со мной.

Спасибо, что не стал бить по ноге, Грир. Если я когда-то приду к исполнению своего задания и буду тебя убивать, то припомню, что ты внял моей просьбе, и не стану выпускать кишки пока ты еще дышишь.

– Кто вы?

– Меня зовут Эстер Саттон. Мой отец – Шон Саттон, баронет из Тилата, – повторила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Зачем вы так со мной? – усмехнулся Грир, рука его ласкала внутреннюю сторону бедер. – Правду говорить легко и приятно. Скажите же мне ее.

Не дождешься!

– Кто вы? – хлыст обрушился на горящую кожу.

– Я Эстер Саттон.

Снова боль от удара пронзает тело.

– Кто вы на самом деле?

– Эстер… Саттон…

– Какая же вы упрямица.