— Тогда жду твоих предложений! — он с охапкой цветов разочарованно откинулся к спинке сиденья.

— Предложение только одно, Андрей, — она скучно улыбнулась. — Домой. Все равно к кому. Ну, не хмурься! Или ты не хочешь поласкать свою Еву?

Он сразу изменился в лице:

— Едем, моя красавица! — толкнул водителя в плечо, передал ему цветы, чтобы тот положил на сиденье рядом с собой.

По дороге Ева предложила поехать к ней, Андрей согласился. Ему всегда больше нравилось бывать в ее квартире, нежели в своей, потому что в квартире бывшего уголовника присутствовал дух прошлой его жизни. Волчий дух, который ему самому подчас бил в нос так, что хотелось заткнуть ватой ноздри.

Водитель нажимал на педаль газа. На светофоре, не останавливаясь на красный свет, круто свернул вправо в переулок. Но не успел проехать двадцати метров, как услыхал удар и машину подбросило. Он резко застопорил авто. Выругался.

— Что там? — спросил Ватюшков, качнувшись вперед.

Растерянный невыразительный голос буркнул в ответ:

— Черт его знает! Собака, что ли, под колеса попала?

Будто наступив на горячие угли, Ева вскрикнула. Водитель оглянулся на Андрея. Тот скривился:

— Посмотри!

Ева первой выскочила из салона, пробежала назад. Ватюшков вылез следом. Девушка увидала на дороге сбитую собаку. Та была еще жива. Но уже не скулила и не плакала. Колесо машины проехало по ней, раздавив кости и выдавив кишки. Собака только открывала пасть и смотрела в тусклом свете уличных светильников грустным умирающим взглядом на Еву и на свои потроха.

У Нарлинской дрожь пробежала по всему телу. Ощущение безысходности сдавило грудь, она почувствовала себя этой собакой, словно это по ней прошлось колесо машины и даже не машины, а чего-то более страшного и бесповоротного.

Она присела возле собаки и стала гладить по голове, но чувство было такое, что гладила себя, уговаривая потерпеть. А что значит терпеть, когда исход был предрешен и очевиден. В груди нудилась неимоверная жалость к этой собаке. Но к собаке ли? А, может, к самой себе? На глазах выступили слезы.

Андрей что-то говорил, стоя над нею, но Ева не слышала его. Слова уходили в землю, в вечную тьму. И она, подняв голову, хорошо видела, как они вылетали из его рта, как их подхватывал черный вихрь и втягивал в бездонную воронку. А вместо лица Андрея наблюдала страшный оскал смерти.

Сильная дрожь пробивала Нарлинскую. У нее не было сил смотреть в умирающие глаза собаки. Это было ужасно. Сбивчивым голосом произнесла:

— Зачем?

С трудом разобрав вопрос, Андрей равнодушно ответил:

— Случайно.

Ева продолжала гладить голову собаки, которая уже сделала последние вздохи и испытала последние судороги. Девушке показалось, что она увидела в этот момент, как от тела собаки отделилась ее душа и ушла в бесконечное пространство.