Я потрясенно понимаю, что она может оказаться права.

– Держи дистанцию, – советует она. – Он вернется.

То же самое, что сказала Дария.

– Ну ладно, пошли, спустимся в кино.

Я хватаю хлебец, и мы спускаемся в кинотеатр, который расположен в ее доме. В детстве я много времени проводила тут за просмотром диснеевских мультиков, не представляя, что приготовила мне жизнь. Черные стены и огромные кожаные диваны заставили почувствовать себя вновь маленькой.

Мы смотрим «Добейся успеха», но не проходит и десяти минут, как я понимаю: пора прослушать следующее сообщение. Одна из причин, по которой я так тяну, заключается в следующем: каждое сообщение подводит меня все ближе и ближе к моменту ее смерти. Где-то в глубине души я понимаю, что оставшееся сообщение – это последние слова, которые она бы услышала, возьми телефон с собой. От этого становится жутко. Но я понимаю, что время пришло.

Я иду в туалет, оклеенный обоями с цветочным рисунком и уставленный свечами по восемьдесят долларов за штуку, и ищу в сумке мамин телефон. Его нет.

Не знаю, сколько я там пробыла, прежде чем услышала, как в дверь стучит Рейчел-один. Я нажимаю на смыв и открываю дверь.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она. – Что-то ты бледная.

Я говорю, что плохо себя чувствую, и иду домой. Я вспоминаю все места, где могла его оставить. В последний раз я доставала телефон в маминой квартире, но помню, что после этого держала его в руках.

Поиски дома не увенчались успехом. Не могла же я потерять телефон прежде, чем услышать последнее сообщение. Особенно если это сообщение помогло бы мне завершить картину. Как маленькая деталь на фотографии, которая придает ей законченность.

Чтобы отвлечься, я сканирую фотографии и захожу на тот блог, о котором мне рассказал Леви. Там есть ссылка на конкурс городских фотографий. Я выбираю ту, с нарисованным мелом городом. Выложить фото стоит двести долларов. Я беру кредитную карту, которую отец дал мне на крайний случай. Это, конечно, не крайний случай, но, если подумать, я это заслужила. Я рассматриваю работы других фотографов и чувствую себя все менее уверенно, как я вообще могу надеяться играть в одной лиге с этими людьми? Но потом я вижу в посте слова о том, что искусство субъективно и у любого может оказаться дар, о котором он не подозревает. У меня появляется надежда.

Я отхожу от компьютера и пытаюсь сосредоточиться на подготовке к контрольной по математике. Почему-то мне всегда нравилось заниматься на кровати. Так у меня больше возможности разложить все вокруг. Обычно потом у меня ноет спина, но я не меняю привычек. Я начинаю повторять геометрию. Жанин ее ненавидит, но у меня с этим предметом довольно неплохие отношения. Пусть он никогда не понадобится в реальной жизни. Ну где мне может понадобиться теорема Пифагора? Где-то посередине первого урока мне приходит сообщение по «Инстант мессенджеру». Это Дария. Она договорилась насчет интервью с каким-то бруклинским журналом. Странно, ведь я еще толком и не фотограф. Тем не менее записываю адрес.

Мои мысли постоянно возвращаются к последнему сообщению. Как бы я ни пыталась убедить себя в том, что там, возможно, нет ничего важного, мне все равно нужно его услышать. Где я могла оставить телефон? Может быть, сейчас кто-то звонит по нему в Германию?

Я наконец ложусь спать. Мне снится, что я плаваю в озере, в лагере. Озеро кажется бесконечным, а вода в нем густая и ярко-синяя. Вдалеке на маленьком островке стоит мама, чем ближе я подплываю, тем меньше и дальше кажется этот островок. Плыть все труднее и труднее, и вскоре мне хватает сил только на то, чтобы держать голову над водой.