– Жди здесь, – говорит Оливер.

Сзади раздается жужжание проектора, на стене соседнего здания появляется большой прямоугольник света и – следующим кадром – золотые поля под голубым небом. Это мой любимый фильм.

– «Свидетель», – объявляет Оливер, – твои «Поющие под дождем».

Я чувствую себя самой счастливой девушкой во всем Верхнем Вест-Сайде.

Мы смотрим кино, Оливер подливает мне спрайта и время от времени берет за руку.

– Как ты сумел все это устроить?

– Айзек – парень из пентхауса – иногда крутит там кино. Я учу его сына математике, так что решил воспользоваться связями.

– Жесть. – Вот опять. Я говорю как тусовщица.

Как всегда фильм меня захватывает. Я так счастлива, что даже не возмущаюсь, когда Оливер засыпает. Впрочем, во время финальных титров я замечаю, что он смотрит на меня, улыбаясь. Я краснею и тянусь к нему, и вот это происходит опять: его бледные губы, мягкие, как облако, касаются моих, и все остальное больше не имеет значения. Я погружаюсь в ощущение, и мне хочется, чтобы оно никогда не заканчивалось.

На следующий день мы с Оливером встречаемся в блинном ресторанчике. Я без конца благодарю его за вчерашнее кино, но он отмахивается, будто это какая-то мелочь. Ему звонит отец, Оливер тут же весь напрягается. Странно видеть, как за долю секунды человек может совсем измениться. Он кладет трубку, и я выдыхаю:

– Господи, зачем же он тебя так мучает?

– Ты не представляешь, он звонит мне по три раза в день. С тех пор как мы с тобой познакомились, мой распорядок дня изменился, и отец от этого не в восторге.

Я тут же мрачнею.

– Он не хочет, чтобы у тебя была личная жизнь?

– Не слишком. Его волнуют только моя виолончель и учеба. Предполагается, что я смогу расслабиться потом. Странно, отец даже не живет с нами, но при этом у меня такое чувство, что он везде следует за мной как тень. Он так же строг со мной, как и его отец.

Мы выбираем имбирный эль и жареную картошку, и он снова делает заказ на идеальном французском.

– Надо поговорить с этим Коулом, – говорю я.

– Ты уверена, что готова к этому?

– А что может быть еще хуже?

Он улыбается, и на секунду я забываю обо всем, как во время того поцелуя на крыше. Думаю, лицо у меня напоминает спелый помидор. Я чувствую себя романтичной дурочкой.