— С Драмгулом? — переспросил Фрэнк.

— Да, с начальником тюрьмы, и мне бы не хотелось портить с ним отношения. Так что извините, ребята.

И чтобы показать, что разговор окончен, Здоровяк откинул крышку капота автомобиля, рядом с которым они стояли и деловито уставился на мотор.

— Давно я не видел моторов шестьдесят пятого года — сказал Фрэнк. — «Форд» снял их с конвейера только из-за маленького объема цилиндров. А между тем, эти моторы очень экономичны и в мощности не уступят «крайслеровским».

— Ладно, ладно, парень, отвали, ты мне мешаешь работать, — пробурчал Здоровяк.

— Старик! — быстро-быстро заговорил Даллас, обращаясь к Здоровяку. — Ну ты же меня подводишь, я обещал ему работу. Парня перевели из «Рэдстоуна»…

— Из «Рэдстоуна»? — поднял свою маленькую голову Здоровяк. — Ты сидел в «Рэдстоуне»?

— Да, — сказал Фрэнк. — А что?

— А не знал ли ты там Джоуда?

— Как не знать — ответил Фрэнк. — Мы с ним корешили. Все девочек просил меня ему в презент принести, когда меня в увольнение отпускали.

— Да, это был его коронный вопрос, когда кто-либо возвращался, — сказал Здоровяк и вздохнул. — «Рэдстоун» — это не то, что «Бэйкли».

Они помолчали. Даллас незаметно подмигнул Фрэнку.

— Ладно, — сказал Здоровяк. — Здесь я не могу ничего тебе предложить. Но поспрашиваю у соседей. Думаю, что-нибудь тебе подыщу.

— Хорошо, — сказал Фрэнк. — И на том спасибо. Здоровяк остался, а они направились к выходу. Как обычно, их обыскал охранник.

— Эй, — сказал охраннику Даллас, смеясь. — Я тут часы потерял. Посмотри, может быть, в задницу закатились?

Он притворно наклонился, а потом быстро отскочил.

— Да пошел ты к матери, — безлобно ругнулся ему вслед охранник.

Через пару дней, после обеда, Фрэнк лежал на нарах в своей камере, оглядывая ее голые стены. В этот пасмурный день ему было особенно тоскливо, Даллас куда-то пропал, и все утро Фрэнк слонялся без дела. Он вспоминал такие же пасмурные дни в «Рэдстоуне», когда мог часами лежать на кровати, разглядывая фотографию Розмари, а здесь у него нет даже такой возможности, и ему остается только предаваться воспоминаниям. Он вспомнил, как ходили они с Розмари на каток, как ездили за город, как всегда под ее взглядами он чувствовал себя особенно сильным и ловким, и как в последний раз, когда он видел ее, по-мальчишески бросился с подкатившимся к его ногам мячом демонстрировать Розмари свое умение в регби. А ведь теперь она, наверное, даже не знает, где он находится. Драмгул вероятно, сделает все, чтобы информация о том, куда его перевели из «Рэдстоуна» была задержана как можно дольше. Надо бы попросить у Майснера бумагу, карандаш и конверт, думал Фрэнк, чтобы написать и отправить письмо Розмари, да и матери не мешало бы написать, где он находится, написать, что все в порядке, чтобы они не волновались. Впрочем, продолжал думать Фрэнк, бумагу и карандаш можно взять у Далласа, а капитана только попросить об отправке, так, чтобы она прошла незамеченной для Драмгула. Фрэнк не знал, какая сцена разыгралась утром в приемной начальника тюрьмы.

Розмари ворвалась в приемную подобно урагану.

— Почему, позвольте вас спросить, я и мать Фрэнка Леоне, узнаем о его переводе сюда из третьих рук?! Если бы не письмо одного из ваших заключенных, в котором он упоминает о Леоне, то, быть может, мы бы вообще не узнали, где Фрэнк находится? В «Рэдстоуне» сказали, что Леоне перевели в штат Иллинойс.