Это было чудесное путешествие, путешествие без единой неприятности.

Впрочем, не совсем так. Одна неприятность все-таки была — им пришлось воспользоваться двигателем. Элизабет ненавидела его нескончаемое урчание, нелепое бульканье, когда выхлопная труба погружалась и выскакивала из воды, мерзкий запах газов, клубящихся над кормой и обволакивающих кокпит.

Отверстие в выхлопной трубе начало расти по мере того, как отваливались мелкие кусочки проржавевшего ослабленного металла. С каждым резким движением яхты, с каждым небольшим рывком из стороны в сторону происходило движение не только корпуса, но и всего, что было внутри его, — незначительное, незаметное, но достаточное, чтобы вызвать напряжение, чтобы усугубить нагрузку на уязвимое место.

Глаз не заметил бы увеличения отверстия, но теперь, когда нос судна зарылся между двух коротких прерывистых волн, выхлопная труба подверглась небольшому скручиванию. Она выгнулась и разорвалась, а затем вся вода из охлаждающего насоса хлынула в трюмы. И как только корма опустилась и выход выхлопной трубы оказался под водой, уже ничто не помешало бы воде прорваться внутрь судна.

Элизабет клонило в сон. Движение яхты было наихудшим типом снотворного: достаточно отрывистое, чтобы быть неприятным, но недостаточно резкое, чтобы заставить женщину быть настороже. Может, ей следовало разбудить Гриффина?

Она взглянула на часы. Нет. Он спал только полтора часа. Пусть поспит еще полчаса. Тогда он будет бодрым, и она сможет немного поспать.

Элизабет похлопала себя по лицу и потрясла головой.

Она решила петь. Невозможно заснуть, когда поешь, — научный факт. Она пропела несколько строк из песни «Что ты будешь делать в жизни без меня?».

Волна захлестнула корму и промочила Элизабет насквозь.

Ничего страшного. Вода не холодная. Она...

Волна? Как волна может захлестнуть корму судна, если ты двигаешься навстречу волнам?

Элизабет обернулась.

Корма находилась всего на четыре дюйма выше поверхности воды. За то время, пока Элизабет наблюдала за ней, корма опустилась еще немного, и еще более сильная волна накатилась на борт яхты и разлилась по подушкам.

Адреналин скакнул вверх по спине и побежал вниз по рукам. Минуту Элизабет сидела неподвижно, заставляя себя быть спокойной, оценить обстановку. Раздражающее клокотанье выхлопной трубы прекратилось. Едкие запахи больше не вились над кормой.

Волны с обеих сторон судна казались выше. Яхта двигалась вяло, переваливаясь из стороны в сторону, корма отяжелела.

Элизабет потянулась вперед, за штурвал, подняла пластиковую крышку и включила рычажок, приводящий в действие трюмную помпу. Она услышала, как заработал электромотор, но что-то было неладное в производимом им звуке. Он был далеким, слабым и натужным.

— Говард! — закричала Элизабет.

Никакого ответа.

— Говард!

Ничего.