Дом в Пероне я приобрел еще во время прошлого визита. Я мог бы купить дворец на целую гору, но получилось иначе. Этот маленький уютный двухэтажный особняк я присмотрел случайно, когда мы со Шрамом изображали из себя горных козлов, бегая по городу в поисках загулявшего главного архитектора. Я мог бы купить весь этот город… Но не этот дом…
В особняке проживала старая бабушка. Ну это она по любым другим стандартам была старой бабушкой, а по перонским восемьдесят – это третья юность. Человек только жить начинает. Однажды я слышал, что в Японии директором корпорации не может стать человек, не достигший восьмидесяти. Дескать, только после восьмидесяти человек не подвластен юношеской горячности, так что ему можно доверить такое ответственное дело, как управление корпорацией… Не знаю, не знаю.
Мне кажется, что перонские бабушки игриво посмеялись бы в лицо тому, кто это скажет. Но наша конкретная бабушка явно имела среди предков несколько поколений индейских вождей, так что об игривости знала одно – ей тут не место. С непроницаемым лицом, словно вырезанным из мореного дуба, она наотрез отказалась продавать свой дом за любые деньги. Совершенно любые. Хотя предлагал я ей стоимость всего района. Сначала она наотрез отказалась продавать свой дом, а потом вдруг заявила, что вполне может нам его сдавать, с тем чтобы потом он перешел в нашу собственность. Наследников у бабушки не было. Сдавать при одном условии – она сама будет присматривать за домом и декоративным каменным вертикальным садом – дом представлял собой лесенку, пристроенную к скале. Первый этаж выходил на дорогу, а второй как бы стоял на первом, но и на скале, которая подпирала дом сбоку. На этой скале в художественном беспорядке росли совершенно удивительные дикие цветы, которые хоть и не могут потягаться со своими благородными коллегами величиной соцветий, но все же несут в себе удивительную природную легкость, которую не под силу скопировать человеку. Как за таким чудом можно было ухаживать – ума не приложу. Разве что научиться летать. Но у меня и в мыслях не было сомневаться в правдивости старушки. Я не самоубийца.
Я посмотрел на домик, посмотрел на высящиеся на заднем плане дворцы… и согласился. У бабушки, судя по всему, мое согласие вопроса не вызывало. Вот так мы и обзавелись жильем в Пероне. Бывают такие вещи – красивые, солидные, дорогие… И неудобные. Вот смотришь, например, на такое кресло – ну всем хорошо. Дорогая обивка, эргономичный дизайн, широкие подлокотники… Ну всем хорошо… А сидеть неудобно. А бывает – наоборот. Вроде и ветхое, вроде и старое, вроде и вот-вот развалится, а ни на какой трон не променяешь. А потому что удобно. В жизни иногда наступает такая полоса, когда социальным статусом уже можно пренебречь в пользу комфорта собственной задницы. Не у всех и не всегда, но так бывает. Наш новый дом можно было как раз сравнить со старым, протертым, но очень уютным креслом. Внутри он был таким же, как и снаружи – небогатым, старым, но уютным. И еще – очень чистым. Везет мне на поборников чистоты, хотя я сам чистюлей никогда не был. Да и на бабушек, попирающих основы мироздания.
– Предупреждаю сразу, – сквозь смех выдал я, – мы будем пачкать!
– Пфф! – фыркнула бабуля – А то я с мужчинами не знакома! Я на чистоту и не надеюсь. Проще дожидаться, что с неба мешок денег упадет.
– Это и вправду проще, – согласился я.
Бабушка вновь кивнула, удовлетворенная тем, что наши с ней взгляды на невозможное вполне совпадают.
Вот примерно так мы поселились в этом доме. Проводили мы там не очень много времени – в основном у нас были дела в городе, да и не только дела. По Перону стоило прогуляться в любое время суток. Тут всегда можно было найти что-нибудь интересное. Очаровательные широкие бульвары были полны народу до глубокой ночи. Кто-то просто гулял. Кто-то активно торговал всякой снедью или носил с собой переносной мангальчик, чтобы всегда можно было подкрепиться. На улицах всегда было много музыкантов, танцоров, фокусников. Наблюдая за бабушкой, играющей на большой арфе, я никак не мог отделаться от вопроса – как она ее сюда притащила? Разве что дети или, скорее, внуки помогли. Но согласитесь – вытаскивать на середину улицы большую арфу, чтобы просто поиграть… да еще и ночью… Достаточно экстравагантное времяпрепровождение. Вот такой вот был Перон.
Экстравагантность Перона заразительна… Но не настолько, чтобы не офигеть, когда тебя начинают будить, что есть силы тряся за плечо… Поясню – несмотря на некоторые поблажки, кои я из уважения готов дать старым бабушкам, я все-таки Темный Властелин со всеми вытекающими отсюда возможностями. И у меня несметное число подданных, неукоснительно соблюдающих субординацию, вплоть до моих непосредственных помощников, которых я вполне считаю своими друзьями. Наконец, на мне наложены такие сложные охранные чары, которые должны разорвать на части практически любого, кто ко мне прикоснется… И прочая, и прочая… М-да – хреновый, видать, из меня Властелин.
Наверное, именно тотальное изумление помешало мне отреагировать естественным образом – размазать нападающего по стенке каким-нибудь серьезным заклятием. Все-таки у меня крепкие нервы, которые, не впадая в панику, донесли до мозга, что количество людей, которые могут ко мне прикоснуться, можно перечесть по пальцам одной руки сапера-неумехи, что если бы на меня всерьез покушались, то явно не стали бы будить, а так просто произошел какой-нибудь очередной экстренный случай, требующий моего непосредственного внимания.
Вся эта философская тирада, вкупе с необычайным изумлением, пронеслась в моем мозгу за доли секунды, по прошествии которых я, моргая, имел возможность лицезреть взволнованную донельзя физиономию Салкама – моего самого старого помощника и спутника в этом мире, приставленного ко мне «техническим консультантом» еще в самом начале моих приключений.
Из всех личностей, которые имели ко мне непосредственный доступ, эта была самой неожиданной. Салкам больше других моих помощников испытывал ко мне фанатическое отношение. Оно было заложено в нем с самого начала. Мне пришлось немало потрудиться, убеждая его, что я предпочитаю иметь рядом здравомыслящего и трезво рассуждающего человека, а не слепого фанатика. Частично мне это удалось, но лишь частично. До сих пор почтительное отношение Салкама ко мне было эталонным, из чего можно было предположить, что случилось-таки нечто из ряда вон выходящее.
Другим открытием нового дня стало то, что мы до сих пор в Пероне. Из чего можно было заключить, что Салкам самостоятельно воспользовался порталом, – событие тоже из ряда вон, потому что он порталов терпеть не мог и пользовался ими только после моего прямого приказа. Так что я сел на своей постели и потряс головой. Затем мысленно отвесил себе подзатыльник за плохую организацию ночлега.
Обычно я всегда окружаю любое свое жилище сложной сетью заклятий, препятствующих проникновению извне незваных гостей. Так было и на этот раз, но вот обезопасить портал или, по крайней мере, сделать так, чтобы я знал о его использовании, не догадался – сущее разгильдяйство с моей стороны. Видимо, это на меня так шальной ветер Перона действует. Ладно, вся работа над ошибками потом. Я вопросительно уставился на Салкама, ожидающего моего прихода в сознание.
– Айрин ушел!!! – выдал мне Салкам с выдохом.
Такого начала я точно не ожидал. До сих пор в голове роились мысли насчет объединенного нападения пришельцев и святой инквизиции.
– Куда?
– В портал к торговцам. – Круглые глаза старика, в свое время знакомившего меня с азами черной магии и аспектами кровавых жертвоприношений, были полны неподдельного ужаса.
– А что он там забыл? – Я совершенно перестал что-либо понимать, но внутри уже шевельнулось дурное предчувствие. Не плохое – беды не намечалось. А вот беготня…