I

Поздняя ночь. Кажется, районный центр Кармакчи спит глубоким сном. Лишь изредка слышится лай собак да порывистый прохладный ветер, набегающий со стороны Каракумов, шумит в листве стройных тополей.

Шел третий год Великой Отечественной войны. Во дворе Кармакчинского отдела внутренних дел торопливо седлали лошадей, сноровисто вьючили верблюдов боеприпасами и провизией. Группа оперативных работников и приданное ей подразделение НКВД собирались в дальний путь. Руководивший операцией по ликвидации банды Каражана Молдабай Ермеков и командир подразделения Петр Очкасов отдавали последние распоряжения.

…Безлюдны каракумские просторы Центрального Казахстана, раскинувшиеся между грядами Улыкума и Кишикума. Полтора месяца отряд Ермекова шел по следам банды. День за днем усталые всадники и изнуренные лошади оставляли бархан за барханом. Песчаные холмы казались бесконечными. Впадины среди обнаженных каменистых сопок с обширными такырами встречали их пыльным ветром, забивающим глаза и уши всадников, ноздри лошадей. Обжигающий воздух иссушал кожу, чернил лица, от знойного дыхания пустыни трескались губы. Лишь изредка встречались колхозные фермы, удаленные друг от друга на сотни километров. За это время отряд, обследуя каждый затерявшийся в пустыне уголок, где могли укрыться бандиты, объездил пустыню Кызылкум и Сарысускую долину, Арыскумскую степь и подножия Улытауских гор. Но бандиты, знавшие, что по их следам идет возмездие, были осторожны и ускользали, словно песок сквозь пальцы.

Тревожные мысли беспокоили Ермекова. Он знал, что весь отряд живет ожиданием встречи с коварным и хитрым врагом; понимал и то, что его люди измотаны долгой и безрезультатной погоней в песках. Зачастую Молдабай, оставляя отряд на привале, в сопровождении оперативников уезжал на встречу с людьми, заранее направленными в пески для установления пристанища бандитов. Обычно после таких отлучек отряд снимался по «тревоге» и, меняя направление, вновь уходил в пески.

Вот и сегодня Ермеков, молоденький милиционер и проводник Тохтар в полдень покинули стоянку. Проехав километров десять, группа поднялась на небольшое возвышение; люди спешились и ослабили подпруги лошадей.

— Мазар Есет-батыра, да будет память о нем вечной, там, вон за той сопкой, — указал камчой проводник на один из лысеющих невдалеке холмов.

— Тохтар! Ты с милиционером обогнешь, сопку справа и, если все спокойно, дашь мне знать взмахом своего борика[1]. Старайтесь подъехать как можно незаметнее, более чем на прицельный выстрел к мазару не приближайтесь. Давайте одежду, — приказал Ермеков своим спутникам.

Милиционер, подавая Молдабаю старенький чапан и борик, которые тот надевал в таких случаях, спросил:

— А если на банду нарветесь, товарищ начальник?

— Да уж скорее бы! Ты бы и один до смерти перепугал бандитов своим видом, — глядя на осунувшееся, прокопченное до черноты лицо молодого милиционера, улыбаясь, ответил Ермеков. — Ну а если что… выстрелы, надеюсь, услышите? — одеваясь и засовывая наган за ремень, добавил он.

Через полчаса, заметив условный сигнал проводника, Молдабай закинул за спину двустволку и, не торопясь, двинулся к сопке.

В этот день у мазара известного в округе Есет-батыра его должен был ждать охотник-беркутчи Сапар, который хорошо знал все тропы, колодцы, забытые временем пещеры, курганы и развалины этой местности. Надеясь, что охотник наткнется на следы или пристанище бандитов, Ермеков поручил ему охотиться в Арыскумских и Каракумских степях.

Подъезжая к мазару, Молдабай увидел пару пасущихся возле него лошадей и слабый дымок, вьющийся сквозь обвалившийся свод гробницы. Спешившись, он привязал коня и осторожно приблизился к входу. «Кто бы мог быть хозяином второй лошади? Очень она худа и слишком уж на ней убогое седло. Вряд ли на такой кляче будет ездить бандит», — решил Ермеков. Из мазара, между тем, донесся знакомый бас охотника Сапара. Молдабай уловил почтительное обращение: «Агай». «Агай? Значит, второй, должно быть, какой-то старик», — заключил он и вошел в мазар.

У небольшого костерка сидели Сапар и седобородый старик, который, увидев за плечом Молдабая ружье, тревожно приподнялся и настороженно посмотрел на пришедшего.

— Ассалаумагалейкум! — уважительно приветствовал их Ермеков, протягивая руки старику и охотнику.