– Клянусь Вакхом, эта девушка сегодня совершенно не похожа на себя! Салли, голубка, тебе не кажется, что мы вытягиваем из норы не крота, а медведя?
– Это не медведь, – глухо сказала Салли. Билли вздрогнул от ее голоса. – Это дракон.
Повисло неприятное кособокое молчание.
– Глеб уже был здесь, – голос прозвучал еще глуше. – Потрогал нашу защиту. И убрался. Теперь он пойдет прямо. Он нас не боится, и это его слабое место. Он вообще никого не боится.
Билли чуть сильнее сжал пальцы своей невидимой руки, и Салли замолчала.
– Мне бы такое слабое место, – сказал кто-то.
Мама, подумал Билли, приходи скорей, я не удержу ее долго…
Не было в ее жизни дня более долгого и тягостного. За дверью туалетной комнаты – тонкой, из ящичных, наверное, дощечек сколоченной – капала вода. Надо было что-то бросить под капель, но не хватало сосредоточенности понять – что именно. Тряпку? Какую тряпку, где взять… все расплывалось за две-три секунды.
Глеб здесь, почему-то твердо знала она.
И точно так же твердо знала, что ей никто не поможет и действовать придется только самой…
Одно не противоречило другому. В одно и то же время мог быть день и могла быть ночь. Победа и гибель. Любовь и отвращение.
Будто бы маятник, метавшийся в ней, застыл одновременно в обоих крайних положениях…
– Надо идти, – кряхтя, Волкерт поднялся из глубокого кресла. – Пожелайте мне удачи, дружище.
– Удачи. Хм, удачи… – Сэм Дигби тоже встал и протянул Волкерту руку. – Знаете, Брай, чего мне сейчас хочется больше всего? Даже больше, чем выпить? Бросить все, выпустить мальчишку – и рвануть наперегонки с собственной тенью. Куда угодно, только подальше.
– Вчера это еще можно было сделать, – засмеялся Волкерт. – Теперь уже – прыгнули. В самолет нам не вернуться, поэтому лучше дернуть за кольцо…
Хью Кэмпбелл, хозяин дома, неловко топтался у двери.
– Мне тоже хотелось бы пожелать вам удачи, майор, – сказал он, подавая руку. – Надеюсь на скорое и блестящее завершение вашей миссии.
– Вашей дерьмовой миссии, – дополнил Волкерт. Руки он как бы не заметил, взял под козырек и вышел.
В три минуты одиннадцатого полицейский наблюдатель условными значками отметил в тетради: «Вышли двое, свернули по улице направо. Один, кажется, в военной форме.» Итого… он пролистал в уме свои записи – за последние два часа дом покинули семь человек. Он взялся за ключ переносного телеграфа и начал отбивать донесение.
Он еще не закончил работу, а глаза уже уловили новую перемену обстановки.