Я отпрянул от моей ненаглядной и вызывающе прислонился спиной к теплой каменной стене.

— Тогда и никому из смертных не ублажать Королеву Эльфов.

Моя госпожа выдернула еще одну нить.

— Ну вот и хватит, — ледяным тоном проговорила она. Синий цвет исчез с рамы. — Тебе незачем знать имя Охотника. Иди сюда, Томас. У тебя есть я. Что тебе еще нужно?

— Ничего… если бы ты была у меня всегда, — неожиданно сердито проговорил я и сам удивился:

«Если бы ты была у меня всегда». Это было так просто, я мог бы сообразить и раньше.

Королева обняла меня и принялась целовать в щеки, в волосы, в лоб.

— Всегда приходи ко мне. Вот мое кольцо, — она надела зеленый камень мне на палец. — Когда захочешь меня, только подыши на него, и я тут же за тобой пришлю.

Я поблагодарил ее и долго молча целовал руки. Этой ночью я снова играл на пиру. Охотник не сел с королевой за один стол; он часто смотрел на меня, но ничего не говорил. Про загадку я не вспоминал. У меня на пальце горело золотое кольцо королевы, обольстительная исполнимость обещаний жгла меня. Я поглядывал на королеву, сиявшую среди своей блестящей компании, и думал, что скоро она опять будет моей. Едва откланявшись и отнеся арфу к себе в комнаты, я подышал на зеленый, как трава, камень в кольце. В тот же миг торжественный эльф возник у моих дверей. Я прошел вслед за ним вечно меняющимися коридорами замка к королевской опочивальне, где госпожа моя уже ждала, и ее одежды вмиг соскользнули с ослепительных плеч под моими нетерпеливыми руками.

— Видишь? — сказала она. — Я здесь, Томас.

Утром я проснулся в своих собственных комнатах, чувствуя себя отдохнувшим так, словно проспал без малого сутки, а то и двое. Я поднялся, поел и выкупался в пруду с лилиями. Слуга протянул мне толстое полотенце. Я вытерся и отправился в музыкальную комнату (там же хранилась и моя одежда).

На этот раз я выбрал шелка с искусной вышивкой и мягчайший лен, неторопливо оделся, потом подул на кольцо и снова отправился к королеве, чтобы она все это с меня сняла.

Я уже и дня не мог выдержать без нее; ни сады, ни музыка, ни странная природа Эльфийской Земли не радовали меня больше, чем ее голос, ее кожа, ее прикосновения. Моя арфа валялась без дела, я забросил сочинительство, да и зачем складывать какие-то песни, если можешь держать в руках госпожу всех песен?

Однажды мы стояли в густой траве под деревьями, пониже тех лугов, где в умиротворенной грезе вечно бродят древние влюбленные.

— Скажи, мертвые приходят сюда, чтобы обрести счастье после смерти? — спросил я королеву, как никогда ощущая полноту жизни.

— Нет, — ответила она, ласково откидывая мне волосы со лба. — Ты говоришь о рае, Томас. Я уже показывала тебе однажды дорогу туда. В том, другом саду. Помнишь тернистый путь, по которому, как ты решил, никто не сможет пройти?

— А, это… Ты что же, хочешь сказать, что если бы я выбрал ту тропинку, то в конце концов оказался бы на Небесах, среди блаженных святых?

— Да не ты, конечно, — усмехнулась она, — не ты… Я наседал, пока она не засмеялась в голос, и все-таки заставил ее добавить:

— Мало кому из людей был дан такой ясный выбор еще при жизни.

— Но эти люди, — настаивал я, — здесь, на лугу, разве все они не умерли в Срединном Мире?