— Совсем немного, — скромно заметила Катя. — Все-таки в школе я изучала английский язык.

— Тогда почему заговорили со мной по-русски?

— Я просто растерялась.

— Признаться, я тоже растерялся, — улыбнулся Леонид. — Поднимаю голову — а передо мной стоит писаная красавица, да по-русски извиняется.

Катя слегка покраснела от комплимента. Она невольно сравнивала нового знакомого с Ди Каприо. Как ни странно, живой Лео мало в чем уступал своему кинопрототипу. Это было невероятно, но факт! У Шавуазье был приятный голос и изысканные манеры.

Катя ловила себя на мысли, что потеряла чувство реальности. У нее было такое ощущение, что она попала в какой-то увлекательный фильм и играет роль, которую не успела разучить до конца.

Они пообедали в ресторане. Блюда заказывал Шавуазье. Катя боялась, что не справится со столовыми приборами, но все обошлось. И только со щипцами для устриц она была незнакома, а потому сказала Леониду, что на устриц у нее аллергия.

Когда они приехали, собор Святого Павла уже закрылся и внутрь этого величественного храма им попасть не удалось. Зато музей мадам Тюссо не обманул ее ожиданий.

Они оказались среди восковых фигур, изображающих знаменитых людей, злодеев, членов королевской семьи, писателей, политиков, ученых, звезд поп-музыки, кино.

Леонид рассказал Кате, что основательница музея Мэри Гросхольц была скульптором восковых фигур в Париже и преподавала искусства сестре Людовика XVI. Деятели Великой французской революции часто заказывали ей похоронные маски с отрубленных на эшафоте голов. В начале девятнадцатого года Мэри переехала в Лондон, где вышла замуж за инженера Франсуа Тюссо.

Катя несколько раз принимала застывшие фигуры за живых людей. А сколько смеху было, когда господина в черном фраке она приняла за восковую фигуру! Она даже прикоснулась к его носу, а господин неожиданно ожил. Правда, он не обиделся, а стал смеяться вместе с ними.

Поздним вечером Шавуазье проводил Катю к ее трехэтажной гостинице, пообещав заехать за ней завтра утром на такси.